Его звали Георг. Это имя было написано на металлической пластинке, прикреплённой к карману серебристой куртки. Остальное он ещё продолжал узнавать.
Очнувшись, Георг не помнил ничего, даже того, кто он. А очнулся он распластанным на полу. Над самой головой лихорадочно мигала надпись «Столкновение», в голове гудело. Он с трудом поднялся на ноги и огляделся. Рядом лежал Сметов. Это Георг узнал по такой же, как у него, эмблеме на кармане серебристой куртки. Напарник был мёртв. Вокруг валялись обломки того, что некогда составляло единое целое под названием «внутренняя обшивка космического челнока».
Георг оттащил тело Сметова в седьмой отсек и понял, что остался один.
Через час после столкновения включилась аварийная система возвращения на Землю. Сообщение об этом замигало зелёным вместо аварийного оповещения. Так Георг узнал, что он с Земли.
Он долго ходил по отсекам космического челнока. После столкновения внутренности корабля вывернуло наизнанку. На полу валялись оторванные системы воздухоснабжения, разбитое вдребезги оборудование, под ногами хрустело стекло. Георг осторожно пере-
ступал через валявшиеся вещи, иногда наклоняясь, поднимая и рассматривая что-нибудь.
В личном отсеке Сметова он наткнулся на небольшой прямоугольный предмет. Такие же валялись здесь повсюду. Георг раскрыл его. На белом фоне аккуратные чёрные закорючки. Георг прищурился, вглядываясь в маленькие значки.
«Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты…» — удивлённо прочитал Георг. Так он узнал, что умеет читать.
Он присел и прочёл весь томик Пушкина. Вернулся на первую страницу.
— Это стихи, — сказал себе Георг и, поднявшись, принялся собирать все прямоугольные предметы в стопки.
Георг стал читать почти безостановочно. Чтение прерывалось только размышлениями.
«Сметова нужно похоронить, — думал он, захлопнув очередную книгу. — Но как это сделать на космическом челноке? Никак. Извини, Сметов, придётся тебе полежать в седьмом отсеке. А когда вернёмся на Землю, мы похороним тебя по всем правилам».
«У Сметова, наверное, на Земле есть семья, — продолжал размышлять Георг. — Мне придётся сообщить им о гибели… А моя семья? Что, если я не долечу? Что, если челнок развалится? Нет, я должен долететь. Ради них, ради своих родных».
Как-то Георг наткнулся на справочник по работе технических систем челнока и попытался восстановить по нему информацию на компьютерах, но те были так сильно повреждены, что абсолютно не реагировали ни на команды, ни на восстановительные программы. Промучившись какое-то время, Георг бросил бесполезное занятие.
«Столько времени потрачено, а толку никакого, — думал он, глядя в бездну иллюминатора. — Другое дело — Бальзак. Или Толстой. Всё только о самом главном, о человеке. О том, что внутри него, а это тебе не программки для компьютерных систем».
«Значит, так, — размышлял Георг, нервно шагая по пятому отсеку, — челнок столкнулся с каким-то небесным телом. Сметов погиб, а я выжил. И это на такой скорости! Господи, да мне просто повезло. Ну потерял память, ну и чёрт с ней. Главное — живой, а вспомнить — книги помогут».
«О том, что никто не вернётся назад…»
— Георг захлопнул очередную книгу.
— Нет, слишком мрачен Блок. Не вернётся, хм. А я вернусь. Не для того я выжил, чтобы теперь отступать. Там, на Земле, меня ждут. Не зря же нас со Сметовым в такую даль отправили. Хотя, с другой стороны, в эту даль мы как раз и не долетели, и всё из-за куска какой-то ерунды, оказавшейся на нашем пути. И что мне ещё там, на Земле, скажут? Зачем вернулся? Вон, Сметов погиб как настоящий герой, а ты, Георг, — трус. Но я не виноват, что живой остался. Правда, я в этом челноке, как рыба в консервной банке, от меня и не зависит ничего. Лечу себе в пустоте и книги читаю».
Время летело вместе с челноком в просторах космоса. Георг прочитал всё, что имелось в пятом отсеке, и принялся перечитывать любимое.
«Если это личная библиотека Сметова, а я так люблю читать, значит, и у меня должна была быть библиотека. Но где она? Может, в тех отсеках, что в носу челнока? Но к ним не пробраться. Вернее, их вообще сплющило». Георг потёр лоб. Так поступали люди в книгах.
Он долго смотрел в темноту иллюминатора.
«Земля, как далека ты, но сквозь миры легко…» — пронеслось в голове. Так Георг узнал, что может писать стихи.
Целый день он пытался закончить четверостишие.
«По звёздным перекатам теку к тебе рекой… — Георг ошеломлённо замер. — Да, да, да! Боже, как это здорово!»
Всю ночь он бродил по космическому челноку, всё ещё не веря тому, что создал такое красивое четверостишие. В полумраке коридоров он шептал его вновь и вновь, удивляясь, как это у него так вышло.
Утром он снова прошептал строки своего четверостишия. От вчерашней буйной радости ничего не осталось, его охватило только умиротворение от того, что он смог создать эти строки. Но и этого умиротворения Георгу было достаточно. Стало не так тоскливо, словно он открыл мир, в котором одиночество всего лишь одно из состояний счастья. Георг попробовал придумать ещё что-нибудь.
Вскоре у него набралось порядочно стихов. Он записывал их на полях книг карандашом, который нашёл у Сметова в отсеке.
