День 9 января 1906 года во Владивостоке прошёл буднично и даже скучно. Уже привычно грузились в эшелоны демобилизованные солдаты, вмёрзшие в лёд геройские корабли победители Японии, живописно дымили в гавани, нагоняя тепло во внутренние помещения, не давая замёрзнуть экипажам, зимующим в чреве многотысячетонных стальных махин. Командующий Тихоокеанским флотом Российской империи адмирал Николай Иванович Небогатов не удержался и, пользуясь разницей во времени, созорничал отбил телеграмму в Петербург, подражая незабвенному герою русско — турецкой войны генералу Радецкому: «Во Владивостоке всё спокойно»…
И хотя сухопутный Фёдор Фёдорович имел в виду Шипкинский перевал, удерживаемый русскими штыками, а полный адмирал флота Российского Небогатов намекал императору на «наличие отсутствия» революционной крамолы в годовщину «Кровавого воскресенья» на доблестном Тихоокеанском флоте, телеграмма получилась весьма двусмысленной и даже несколько издевательской, что по отношению к злопамятному самодержцу весьма и весьма чревато….
Комфлота ещё раз посмотрел на текст, выругался, досадуя за несдержанность и невозможность «вернуть по проводам» депешу и вышел из комнаты занимаемой флотскими телеграфистами. Война закончилась, но моряки по — прежнему контролировали отправляемые из города — крепости телеграммы, надеясь вычислить ещё не пойманных шпионов. В том, что таковые имеются, не сомневался ни сам командующий, ни его персональный «Малюта Скуратов», начальник флотской контрразведки капитан второго ранга Свенторжецкий.
Заключённый 3 ноября 1905 года Гензанский мирный договор зафиксировал «ничью» в споре двух империй, что вызвало возмущение ура — патриотов как в России, так и в Японии. Но российских воинствующих деятелей заставило заткнуться обращение Небогатова, предложившего всем «не навоевавшимся героям» ехать во Владивосток и доукомплектовать дивизию морской пехоты. А как только аники — воины встанут под ружьё, Тихоокеанский флот тут же перебросит их в окрестности Токио, поэтому адмирал просит воинских начальников всех без исключения «милитаристов» направлять на Тихий океан, там им дело найдётся. А кто по здоровью не подходит тех медбратьями от Красного Креста…
Японцы переполошились и даже уточняли в Петербурге и непосредственно во Владивостоке (консул прибегал в штаб флота) как понимать пассаж знаменитого флотоводца, не провокация ли это, не предвестие второй войны…
Объяснявшийся с консулом контр — адмирал Клапье де Колонг даже на оружии поклялся, что сие безобидная шутка, направленная против внутренних врагов Российской империи и ничто более. После торжественной клятвы начальника штаба Тихоокеанского флота обрадованный самурай пригласил Константина Константиновича в ресторан. Правда, вначале дипломат сбегал на телеграф, отослал встревоженному начальству успокоительную телеграмму.
Да, такой вот анекдот приключился. Впрочем, кому анекдот, а кому и непреходящая головная боль. Японию, по свидетельствам европейских дипломатов, сотрясали антиправительственные выступления. Экономический кризис грозил перерасти в политический. И чем могла помочь смена министров и харакири военачальников, когда народу нечего было есть, а обещанных репараций так и не случилось? Не считать же за таковые завуалированный выкуп кораблей Первой Тихоокеанской Эскадры за смешные 22 миллиона рублей. Правда эта сумма официально была поименована как «Возмещение расходов за содержание военнопленных» а официально корабли возвращали за уход десанта генерал — майора Васильчикова с Хоккайдо, но «кому положено» всё прекрасно знали и понимали.
В зачёт пошли только крупные боевые корабли: «Ретвизан», «Полтава», «Пересвет», «Победа», «Баян», «Паллада» и, конечно же «Варяг», без которого вся комбинация вообще не случилась бы. Исключительно ради возвращения «Варяга» под стяг Андреевский Николай Второй и решил «раскошелиться».
Японцы вначале выкатили сумму в семьдесят пять миллионов, но тут уж Витте был в своей стихии. Получая данные от моряков, Сергей Юльевич любезно растолковал оппонентам, что вскоре флот Японской империи получит грозные и современные броненосцы «Катори» и «Касима» с четырьмя орудиями калибра 305—мм и четырьмя 254—миллиметровыми дальнобойными пушками. И какая судьба ждёт побитые и затопленные русские корабли?
Да японцам в лучшем случае удастся трофеи продать по цене металлолома, а отремонтировать и содержать их в составе Японского флота, конечно можно, но дороговато выйдет для рухнувшей экономики островного государства. К тому же Россия такого «щелчка по носу» не забудет и корабли Тихоокеанского флота, готовые большей частью вернуться на Балтику, останутся все без исключения на Дальнем Востоке…
Комура бледнел, вскакивал с места, утратив хвалёную самурайскую невозмутимость и даже начал апеллировать к Небогатову, призывая адмирала охарактеризовать суда 1 ТОЭ.
Николай Иванович тогда ответствовал, что прогресс в военном судостроении такой, что корабли устаревают уже на стапеле. И возиться с «утопленниками» России есть смысл исключительно ради престижа, дабы показать российской общественности как всё замечательно сложилось по итогам войны, вот мол и флот потерянный вернули. Сами же битые да топленные броненосцы и крейсера годятся разве что на службу стационарами, исключительно демонстрации флага ради.
