Фигуры высшего шпионажа
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность. Книга завершается финалом, связывающим воедино темы и сюжетные линии, исследуемые на протяжении всей истории. В целом, книга представляет собой увлекательное и наводящее на размышления чтение, которое исследует человеческий опыт уникальным и осмысленным образом.
| Жанр: | Публицистика |
| Серии: | - |
| Всего страниц: | 15 |
| ISBN: | - |
| Год издания: | Не установлен |
| Формат: | Полный |
Фигуры высшего шпионажа читать онлайн бесплатно
ПРИЛОЖЕНИЕ К ЖУРНАЛУ
«ВСЯКАЯ ВСЯЧИНА»
Гончаров Анатолий
Фигуры высшего шпионажа.- Исторический детектив.
– Рига, 2013, 47 с.
Очерк популярного рижского писателя из серии «Голые короли», публикуемой в газете «МК Латвия». Откуда получает информацию Анатолий Гончаров неизвестно. Существует легенда, что у него свои каналы в ФСБ. Действительно ли ему открыты секретные, пока еще, архивы, или у него хорошее воображение, но свой исторический детектив он замешивает на реальных событиях, и читается это с интересом.
Комментарий к несущественному
К Эдварду Сноудену не относится. Он не фигура и не шпион. Ни в классическом понимании детективного жанра, ни в каком-либо ином. Тем более не шпион несчастный тинейджер военной разведки США Брэдли Мэнинг, получивший за свои игры 35 лет тюремного заключения и заявивший о жгучем желании стать женщиной. Вероятно, в этой ипостаси ему будет легче переносить тяготы жизни за решеткой. Не шпион и Джулиан Ассанж, второй год живущий на осадном положении в посольстве Эквадора в Лондоне.
Все они - патологически тщеславные представители гей-сообщества, малообразованные люди с неустойчивой психикой, компьютерные кретины, для которых обладание глобальной информацией равносильно всемирной власти и славы, а национальная безопасность и гражданский долг - пустой звук. Слив добытой информации - их романтика, их жизнь, их оружие, их доблесть.
Даниэль Дефо, вошедший в историю как автор «Робинзона Крузо» и создатель британской разведывательной службы, ворочается в гробу на лондонском кладбище Бенхилл-Филдс, ибо голубые мученики нетрадиционного секса необратимо опошлили чарующий образ рыцаря плаща и кинжала. Где тайники, пароли, явки и накладные усы? Где стремительные погони и захватывающие перестрелки? Где изящная игра ума, позволяющая уложить в постель жену французского посла?..
Ничего этого нет. Есть отхожее сливное отверстие «Викиликс», есть комплекс Герострата, есть неукротимое желание потрясти мир и есть смутная надежда, что когда-нибудь героям компьютерных игрищ будет воздвигнут памятник. Ну это вряд ли.
Хотя Эдвард Сноуден уже пошутил по поводу того, что заслуживает памятной мемориальной доски в транзитной зоне аэропорта Шереметьево. Жили-были небыли
Помнящие хоть что-нибудь о тех временах, помнят главное. Хрущев дважды порывался начать третью мировую войну. Обе попытки, вошедшие в историю как великий блеф, географически разведены на планете гигантской клешней: Берлинский кризис, Карибский кризис. Сомкнуться клешне назначалось в Индии. Там, где братья навеки: «Хинди, руси -бхай, бхай!»
Лишь очень немногим известно, что была и третья попытка. Фантастически коварная, хладнокровно убийственная, жестоко неотвратимая - она открывала, казалось Хрущеву, неисчерпаемый ресурс для овладения миром: «Слишком сложно, чтоб поверить, слишком просто, чтоб понять».
Тридцать лет, страшась и восторгаясь, он наблюдал Сталина, прежде чем пришел к собственной мысли об абсолютной власти, способной зажать в кулак всеобщую несобранность и безалаберность. Тоталитарной жестокости достаточно, чтобы изменить поведение людей, но не их психологию. Подданных можно подвергать немыслимым страданиям, обвинять в том, чего они не совершали, наказывать за «попрание норм коммунистической морали», превратить в тварей дрожащих, но всего этого мало, чтобы увековечить себя властелином планеты.
Хрущев считал иначе. Надо ударить первым, это главное. Но ударить не по условному противнику, от которого неминуемо последует возмездие, а по всей планете. Как кулаком по столу. Чтобы все на том столе подпрыгнуло, завалилось и потекло. Чем ударить - это вопрос. Но это вопрос к победителю, которого уже не осудят. Так он считал.
Победители пишут историю, побежденные - мемуары. О том, что могло быть и не получилось, Хрущев писал мемуары.
Из двух зол он всегда выбирал злейшее. Впечатления от его «хрущоб» и кукурузы неизгладимы. Как и от голодных бунтов, подавляемых с беспощадной жестокостью. Новочеркасск остался в памяти двух поколений, но об иных народных волнениях с куда большим накалом - в Воркуте, Казахстане, Челябинске-почти ничего не известно. Память переехали танки, и тихо она осыпалась в пыльном пространстве между былью и небылью.
Тут еще и армия - не досмотренная до конца драма развала. И просится сюда Солженицын, самый крайний инакомыслящий: «Армия наша перестройкой сотрясена. Добрые правители до того себя радужно настроили: вот сейчас все откроем Америке, вообще повернемся к общечеловеческим ценностям, - что не будь у нас ядерного оружия, которое все проклинали и я - первый, сейчас бы нас уже слопали».
Сказано это в сентябре 1996-го. «Добрыми правителями» подразумевались никчемные и продажные Горбачев с Ельциным. Однако «сотрясать» армию первым все же Хрущев начал. Порезал на лом новейшие крейсера и недостроенные авианосцы, вышвырнул на улицу сотни тысяч боевых офицеров, не дав дослужить до положенной пенсии кому год-полтора, а кому и всего-то месяцы.
Как бы и нелогичным выглядит такой шаг, если иметь в виду его неукротимое желание встряхнуть планету стратегическим ударом, от которого мог развязаться дымчатый шарф Млечного Пути. Но нет, все логично. Хрущевым овладела ракетомания. Артиллерия, танки, корабли - ничто по сравнению с ударной силой ракет. Кто против? Таковые молчали в тряпочку. Глобальному переписыванию истории противостояло лишь робкое краеведение. И вот на этом фоне такой Стеньки Разина челн выплыл, что не в сказке сказать.
