Разномастные ларьки и палатки, почти слипшиеся боками, вытянулись в несколько рядов. Сигареты, водка, кассеты, компакты, памперсы, сникерсы. Вешалки с кофточками и турецкими кожанками, ремнями, галстуками, купальниками. Мрачные, ворчливые покупатели и унылые продавцы. Вонь гниющего мяса и плесневелых овощей. Кучи мусора на каждом шагу и ленивые менты, обирающие торгашей. Короче, российский провинциальный рынок. А над всем этим — хмурое, мутно-белое, как скисшее молоко, небо и бесконечные, серые тучи. Будто не июль, а октябрь на дворе.
Два паренька лет по шестнадцати, в мятых бейсболках козырьками назад, стояли в узком промежутке между двумя киосками и посасывали пиво из банок.
— Ща бы травки пыхануть, а? Скажи, Епиха? — мечтательно произнес тот, что был поменьше ростом, одетый в великоватую, мешком сидящую джинсовую куртку.
— Соску тебе, а не травки… — проворчал второй, мордатенький, коротко стриженный, в спортивном костюме с липовой надписью «Адидас». — Ты заработал на травку-то? Молчал бы, пока за мой счет пиво хлюпаешь…
— Пойдем к Пашке, может, ему погрузить чего надо?
— Корячиться еще за десятку… — сплюнул Епиха. — Мне, блин, надо пару сотен хотя бы сшибить. Задолжал малость Угрю. У матери с утра в комоде порылся — ни хрена. Все с собой унесла, сучара. А вечером отдавать надо. Иначе на счетчик встану. Понял, Шпиндель?
— С Угрем не пошутишь… — поежился тот. — Каникулы, бляха-муха, не кончились. Ща бы к школе пошли, потрясли малолеток.
— Много ты у них натрясешь… — отмахнулся Епиха.
— А тебе что, все двести отдавать надо?
— Ну, сотню вообще-то. Но и на жизнь-то надо, верно? Хоть пузырь засосать, все веселее…
Шпиндель вздохнул. Он бы тоже не отказался.
Из промежутка между ларьками пацанам был хорошо виден симпатичный, опрятный, по-заграничному отделанный торговый павильон — «Аудиовидеотехника». Народу вокруг него было немного. Стояла, правда, одна иномарка, в багажник которой два плечистых мужика загружали картонную коробку с телевизором «Сони».
— Тыщи три стоит, — завистливо оценил Епиха. — Живут же, е-мое… На «Хонде» катаются.
— Были бы мы крутые, — размечтался Шпиндель, — наскочили бы сейчас с пушками, ты справа, я слева. Выкинули бы, сели и погнали…
— Ну да, выкинул бы ты их! — хмыкнул Епиха. — Дали бы тебе промеж рог — так ты б на тот конец рынка улетел. В них по девяносто кило, и ростом они под метр девяносто. А пушка, самая дерьмовая — пятьсот баксов стоит. И потом, как бы ты на тачке погнал, козел, если за руль ни разу не садился?
Шпиндель только вздохнул. И помечтать не дает корешок, разом на землю опускает. Конечно, сразу вспомнишь, что сам еще до метра семидесяти не дорос, а вес только-только за сорок — кожа да кости. И не дорастешь, пожалуй, если одни макароны с хлебом жрать… А водить он и правда не умеет. Одна надежда, что перед армией в школу РОСТО направят. Хотя и там деньги на бензин собирают. Мать с отцом зарплату три месяца не видали, могут и это не потянуть.
Иномарка неторопливо выехала с территории рынка, увозя с собой телевизор. Епиха и Шпиндель тоскливо проводили ее глазами. Неужели им никогда не посветит в жизни? А тут еще и пиво кончилось. И так растянули банки, которые можно было осушить за минуту, на целых полчаса…
— Ну что? — спросил Шпиндель. — Пойдем, что ли?
— Погоди… — вновь поглядев в сторону павильона, произнес Епиха.
В это самое время в павильон вошла женщина лет сорока, довольно стройная, неплохо одетая, с кожаной хозяйственной сумкой.
— Что ты там зыришь? — поинтересовался Шпиндель.
— Баба туда зашла, — вполголоса ответил Епиха.
— Ну и что? Как зашла, так и выйдет…
— Вот именно. Раз зашла, значит, деньги есть.
Шпиндель посмотрел на кореша с легким страхом и недоверием:
— Ты чего, по правде ее грабануть хочешь?
— Нет, понарошку… — зло осклабился Епиха.
— Может, она просто так, поглядеть зашла, — прошептал Шпиндель, явно надеясь отговорить приятеля от рискованной затеи. — Она ж на себе телевизор не потащит…
— Все равно, есть у нее шуршики, нюхом чую, — алчно произнес Епиха. — Опять же, необязательно, чтоб она за теликом пришла. Может, купит чего-нибудь типа плейера, сунет в сумку и пойдет. Самый дешевый плейер, блин, в этом магазине по триста «деревянных». Прикинь?! А есть и по пятьсот, даже по тыще.
— Ну и чего? — Шпиндель до этого ничего, кроме морковки и яблок на базаре, не воровал. Правда, как-то раз они с Епихой арбуз стырили, но арбуз уносил Епиха, а Шпиндель только на стреме стоял. Его малость жуть забрала, когда он подумал, что Епиха намылился нападать на эту бабу.
— Как чего? — прошипел Епиха. — Зайдешь спереди, спросишь: «Девушка, который час?» Она к тебе повернется, может, даже сумку наземь поставит. Тут я — хоп! — беру сумку и делаю ноги в одну сторону, а ты в другую, усек?
— Где, прямо тут, на базаре, что ли? — испуганно пробормотал Шпиндель. — Тут же ментов до хрена… Враз поймают!
— Ну, ты тормоз, блин! Она же пешком пришла, правильно? Значит, выйдет на аллею. А там кусты справа и слева, понял? Ты направо, я налево — и нет проблем.
— На этой аллее, между прочим, полно народу… — заметил Шпиндель.
