Боги любят играть с людьми. И очень часто эти игры заканчиваются для людей плохо. Но иногда случаются исключения.
Елена бесцельно бродила по квартире и не знала, куда себя деть. Как-то так получилось, что у нее в жизни не осталось ни мужа, ни работы, ни родителей. Совершенно ничего.
Вначале был выматывающий бракоразводный процесс. Она до сих пор не могла понять, в чем ее вина. Почему ее муж, ее любимый, которого она буквально боготворила, из-за которого перессорилась со всеми друзьями, бросил ее? Судья, сочувственно глядя на Елену, объявила, что она может вернуть себе девичью фамилию. С тех пор прошло двадцать восемь дней — почти месяц...
Затем — нелепая и такая страшная гибель родителей в автокатастрофе. Она тогда примчалась на место происшествия, потому что ей позвонил сотрудник полиции, чью фамилию она так и не запомнила. Звонил он с маминого телефона, и Елена долго не могла понять, почему вместо родного голоса ей что-то говорит какой-то мужик. А вот когда поняла…
Скорой долго не было, да она и не была нужна: трупам-то все равно, когда их в морг отвезут. Это ей тоже равнодушно пояснил сотрудник полиции, когда она мертвым голосом спросила у него, почему тела ее родителей все еще лежат на обочине дороги, накрытые какими-то тряпками.
Похороны, нудные претензии бывшего мужа, которого она все еще любила (как она поняла позже, он ее в последний год просто терпел, но она-то — любила) привели ее в больницу. Елена не знала, что муж бросил ее в то время, когда она забеременела. Отсутствие месячных списывалось на стресс, ведь за все пять лет совместной жизни она так и не смогла зачать такого долгожданного ребенка. И уже больше не сможет. Слова лечащего врача звучали как приговор.
В последний месяц — точнее, в последние двадцать восемь дней — почти все, с кем она встречалась, говорили с ней мягко и смотрели сочувственно. Елене же от этого на стенку хотелось лезть. Она была готова влюбиться в того задерганного и равнодушного сотрудника полиции, которой сообщил ей о гибели родителей. Он ее не жалел. Хотя, возможно, и жалел, но вида не показывал. Наоборот, накричал и увел в патрульную машину, где чуть ли не силой влил в нее коньяк.
Прошло двадцать семь дней, и Елена начала думать, что больше никаких злоключений не будет, но сегодня ей позвонил директор ее фирмы и извиняющимся голосом сообщил, что фирма обанкротилась, поэтому на работу Елена Владимировна может не выходить.
Когда она нажала на «отбой», с ней едва не случилась полноценная истерика, но, подумав, она поняла, что уж из-за потери работы расстраиваться совершенно незачем: переводчик, знающий кроме английского и французского языков еще и древнегреческий, и совсем немного — немецкий, найдет возможность заработать себе на кусок хлеба с икрой. Хотя вот именно сейчас делать ничего не хотелось. Елена прислушалась к собственным ощущениям. Все-таки одно желание у нее было: улечься на диванчик, закутаться в одеялко и почитать какой-нибудь сопливый женский романчик или посмотреть не менее сопливую романтическую комедию.
Выбор пал на романчик. Прочитав пять страниц, Елена уже знала, что будет дальше, но читать не перестала и незаметно для себя уснула.
Проснулась она от ощущения, что находится в квартире не одна. Звук льющейся воды и приглушенная ругань, доносящиеся с кухни, подтвердили ее предположение. Решив, что это снова пришел ее бывший муж, чтобы забрать какую-нибудь забытую мелочь, она встала и решительно направилась на кухню, чтобы настойчиво потребовать вернуть ей ключи. Она очень надеялась, что на этот раз не будет стоять перед ним и мямлить что-то невразумительное.
Дойдя до дверей, Елена уставилась на суетящегося мужчину, высокого, худого и огненно-рыжего, который абсолютно точно не являлся ее бывшим мужем.
— Вы кто? — молодая женщина попятилась, абсолютно не представляя, что же ей делать.
— А, проснулась, — мужчина широко улыбнулся и плюхнул на стол сковородку, в которой шкворчало что-то, смутно напоминающее яичницу. — Садись, Селиванова, кушай.
— Кто вы? — пролепетала Елена. Она чувствовала, что начинает мямлить, и от этого чуть не разревелась.
— Зови меня Игрок, — мужчина снова указал на стол. — Ты садись, кушай, для тебя же старался.
— Как вы попали в мой дом?
— Не через дверь, успокойся. И не через окно, — рыжий ухмыльнулся, перехватив взгляд Елены, который та бросила на приоткрытое окно. — Садись, Селиванова, садись, кушай.
