В ту ужасную ночь, которую я всеми силами пытаюсь забыть, нас в доме доктора Полларда было трое: сам доктор Джон Поллард, Хью Даттон и я, Артур Райт. В ту ночь доктор Поллард встретился со своей судьбой, столь страшной и трагической, что даже трудно себе представить. Теперь только я могу рассказать об этом, так как самого Полларда уже нет, а Даттон с тех пор доживает свой век в сумасшедшем доме.
По приглашению Полларда я и Даттон приехали в его уединенный коттедж. Мы все трое долгое время были друзьями и соседями по комнате в техническом университете Нью-Йорка. Наша дружба, возможно, казалась немного необычной, так как Поллард был на несколько лет старше нас и обладал более спокойным характером. Мы с Даттоном готовились стать инженерами в то время, как Поллард учился на биолога.
Направляясь на север от Гудзона, мы с Даттоном пытались припомнить, что нам известно о карьере Полларда. Мы знали, что, получив научную степень магистра, а затем доктора, он долгое время работал в Вене с биологом Брауном, чьи смелые идеи внесли немалый переполох в умы всего цивилизованного мира. Мы также знали, что, вернувшись на родину, он полностью посвятил себя частным исследованиям, поселившись в отдаленном коттедже близ Гудзона, доставшемся ему по наследству, и сделавшись настоящим затворником. С тех пор мы ничего не слышали о нем, поэтому были сильно удивлены, получив телеграмму с приглашением провести вместе с ним уик-энд.
Ранним летним вечером мы подъехали к прибрежной деревушке, где местные жители любезно объяснили нам, как добраться до коттеджа Полларда. Мы легко нашли его деревянный дом, построенный около сотни лет назад на небольшом холме над рекой.
Поллард вышел нам навстречу.
— Ого, мальчики, да вы выросли, — радостно воскликнул он. — Я-то помню вас как Хью и Арта, университетских заводил, а теперь вы выглядите так, словно регулярно посещаете бизнес-клуб и ведете разговоры только о купле-продаже.
— Такова участь тех, кто занимается коммерцией, — пояснил Даттон. — Что о тебе не скажешь, старая ученая устрица. Ты выглядишь так же, как и пять лет назад.
И это было действительно так. Его долговязая фигура, спокойная улыбка и задумчиво-любопытный взгляд не изменились. Однако вид Полларда наводил меня на некоторые размышления. В его поведении сквозило какое-то необычное возбуждение. Словно почувствовав, что я думаю, он произнес:
— Если я и выгляжу немного взволнованным, то это только потому, что сегодня у меня великий день.
— Да, тебе действительно повезло, если удалось затащить таких славных парней, как мы с Даттоном, в твое убежище отшельника, — начал было я, но он покачал головой.
— Я не это имел в виду, Арт, хотя и очень рад, что вы приехали. Что же касается моего убежища, то ничего не говорите об этом. Я добился в этом доме таких результатов, каких никогда бы не получил в городских лабораториях.
Его глаза горели.
— Если бы вы только знали… Ну да ладно. Скоро вы все увидите. А сейчас давайте пройдем в дом. Думаю, вы голодны.
— Голодны, но только не я, — уверил я его, — мне вполне будет достаточно такой малости, как полбычка.
— Я тоже, — сказал Даттон. — Я недавно обедал. Дай мне пару дюжин сандвичей и цистерну кофе, и этого мне вполне хватит.
— Посмотрим, что мы сможем сделать, чтобы удовлетворить ваш изысканный вкус, — сказал Поллард, проводя нас вовнутрь.
Его большой дом оказался вполне удобным — с большими комнатами и широкими окнами, глядящими на реку. Мы сложили вещи в спальне, и Поллард повел нас осматривать его коттедж. В это время экономка и кухарка готовили обед. Нас больше всего интересовала его лаборатория.
Она находилась в маленькой пристройке, которая вполне гармонировала с коттеджем. Внутри была комната с белыми, покрытыми плиткой стенами, в которой стояло множество отполированных до блеска приборов. В центре комнаты находилась кубическая конструкция из сверкающего металла, заключенная в металлическую цилиндрическую оболочку, похожую на вакуумную трубу. В прилегающей комнате с каменным полом находились динамомашина, генераторы и движки его собственной электростанции.
Когда мы покончили с ужином, во время которого долго предавались воспоминаниям, уже наступила ночь. Экономка и кухарка ушли домой. Поллард объяснил, что прислуга у него не ночует. С сигарами мы удобно устроились в гостиной. Даттон бросил по сторонам оценивающий взгляд.
— Твое убежище совсем неплохо, — сказал он, — я бы и сам не отказался при возможности пожить здесь такой беззаботной жизнью.
— Беззаботной жизнью? — переспросил доктор. — Ты не прав, Хью. Дело в том., что за всю свою предыдущую жизнь я еще никогда не работал так неистово, как два последних года.
— Так над чем же ты, Бог мой, трудишься, — спросил я. — Ты занимаешься чем-то таким непристойным, что нужно прятаться здесь, в глуши? Поллард захихикал:
— Именно так и думают в деревне. Они знают, что я биолог и что здесь у меня лаборатория. Эти бедняги суеверно полагают, что я занимаюсь здесь вивисекцией, причем в самой ужасной форме. Вот почему прислуга не остается здесь на ночь. Но откровенно говоря, если бы они знали, чем на самом деле я здесь занимаюсь, то давно бы уже умерли от страха.
