Диана Мирзоян
ЕСЛИ ПРИХОДИТ "ОН"
/мистика/
Я - Алена, светловолосая девчонка с короткой стрижкой, в джинсах и тельняшке. Сегодня мы с ребятами играем в одном кабаке на выезде из города. Я, к вашему сведению, бас - гитаристка по специальности, и когда мне предоставляется случай сыграть где - нибудь пару вещей, то это лучшее проведение времени для меня, вот и сегодня предстоит такой приятный вечер. Стою я с одним знакомым музыкантом, болтаю о том - о сем, вдруг, какая - то мадам вплывает в нашу комнату, песню ей надо заказать. Уставилась на нас. И вдруг она меня узнала. Да как набросилась с комплиментами, как начала расспрашивать о том, о сем. Да еще и мужа привела. Да потом меня потянула к столику, где собрались восемь жирных морд вкушать честно заработанный ужин.
Ну, началось, еле удалось вырваться. Я, к вашему сведению, еще и диктор одной из городских телекомпаний, и у меня есть два разных имиджа. Один для работы - эффектная, элегантная дама с серьезным видом и правильной речью, на высоченных каблуках, другой, это я, как она есть. То - есть я, без капли косметики и в штанах, преимущественно в джинсах. Обычно в таком виде меня никто не узнает, что очень удобно. Можно заниматься своими делами без опаски услышать о себе пару новых интересных историй. Но с этой мадам произошла осечка: она меня узнала, чем испортила мне весь вечер. Я теперь не смогу на сцену выйти, потому что ее спутники, и сама эта мадам на меня вылупятся и уважать перестанут. Да они на меня пальцами показывать будут когда поймут, что я в ресторане не кушаю а играю. Безобразие - диктор городского телевидения подрабатывает в кабаке! В принципе, мне глубоко безразлично их мнение, но необходимо поддерживать репутацию телекомпании. Разве объяснишь этим крутым бизнемсенам, что у человека могут быть и другие радости кроме еды, машины и сотового телефона? "Ладно, - думаю, - сорвалось, вот незадача. Здесь мне больше делать нечего, придется ехать домой и спать ложиться." Я перед ребятами извинилась и пошла на остановку.
На улице ветер, холодно, все вокруг обледенело, дорога блестит как зеркало, звезды сверкают на черном небе. Фонари как всегда не горят. Подъехал мой любимый, единственный трамвай, спасение мое. Захожу я в него, а там собственной персоной Оленька Поляковская, мой сослуживец и близкий друг моих родителей. Едем мы, я пытаюсь тактично отвертеться от вопросов откуда я так поздно еду. Вдруг, слышу я, рядом с нами старушка с мужиком ругается. Тихо ругается, но мне страшно стало. Оля ничего не замечает, а у меня на такие вещи слух особенный. Стоят они, тихо говорят, а вокруг них аж воздух дрожит от напряжения. Я украдкой посматриваю на них. И вдруг поняла я что старушке грозит опасность. Мужик этот обещает ее придушить на месте. У бабки зубы стучат от страха, но она доказывает что-то свое. У меня мороз пошел по коже, чувствую, что добром это не кончится, милицию надо вызывать. Но что я милиционерам скажу? Что сейчас произойдет убийство? У меня ни фактов, ни доказательств никаких нет. Я даже не слышала из-за чего они ругались. Вот трамвай на повороте остановился, водитель пошел стрелку переводить. А мужик этот вдруг вышел через открытую дверь, хоть и не остановка еще. Трамвай все стоит. Старушка вдруг тоже за этим мужиком из трамвая выскочила, догнать, наверное, его решила. Кругом многоэтажки, народу никого. Скрылись они оба в темном дворе. У меня сердце упало. Надо бежать к телефону, "02" звонить, да страшно мне. Темень на улице, холодно, до дома далеко, трамвая потом может не быть, да и телефон работающий трудно найти.
Так, в сомнениях, я и доехала домой. Чай заварила, сижу, телевизор смотрю, а на душе совсем гадко. Все думаю: "Что можно было в такой ситуации предпринять?" Наконец не выдержала, оделась, на улицу вышла. Под ногами ледок хрустит, ветер промозглый под куртку лезет. Такую погоду я не переношу, но на этот раз даже не замерзла. Ближайший телефон можно найти на углу нашего квартала. Добежала до него, а там трубка срезана. Посмотрела я на него выразительно, но ничего не сказала. Ну, ладно, настроилась я на долгий поиск и наметила маршрут. Сперва нужно было на Площадь. Прибежала, но там все телефоны оказались немы и глухи. Дальше решила идти по улице, там несколько будок должно быть. Темень в страшная, но ближе к центральным улицам все больше фонарей работает. Коммерческие магазины отсвечивают витринами, пошел мелкий колючий снежок. Город. покрылся сверкающей снежной пудрой, стал какой - то нереальный. Вдруг, вижу, оцепление поперек улицы стоит. Омоновцы перегородили дорогу и никого не пускают. А по улице на стальных конструкциях тянут грузовую баржу. Вся черная, бока обросли ракушками и водорослями. Странно, что баржу тащили по суше, в сторону, противоположную морю, и совсем странно, что двигалась эта громадина почти без шума. В попыхах я даже не подумала к омоновцам обратиться за помощью, свернула в переулок, сетуя, что дорогу загородили. Наконец в одном из дворов нашелся работающий телефон автомат. Я скорей накручиваю номер, в трубке треск, шипение, слышимость гадкая. Ну да ладно, телефон милиции всем известен, промахнуться трудно. И вот слышу, в трубке говорят :"Але", и больше ничего не слышно. "Я, - кричу, - вас не слышу, я должна рассказать что в трамвае было!" И рассказала. Вроде бы в трубке адрес спросили. "Я,кричу, - не знаю эту улицу, только показать могу. Это там, где трамвай поворачивает! Позвоните Ольге Поляковской, может она точно скажет!" Я кричу так, а сзади народ собирается, торопят меня. Откуда их, чертей, столько набралось? Ночь на дворе, а они все звонить хотят. Холодно мне стало, домой пора.
