Как-то раз меня поставили в наряд дневальным по парку. Дежурным по парку был назначен мой друг - Лёня Казакевичус. После того как стемнело, мы включили в парке освещение. Затем походили по вверенной нам территории. Периодически, как бы невзначай, мелькали в калитке, выходящей на окна дежурного по части, чтобы он видел, что мы несём службу и не спим.
- Гоша, - тряхнул меня за плечо Лёня. - Как же ночью быть? Мы совсем с голоду помрём! Давай что-нибудь придумаем.
- У тебя деньги есть? - спросил я его, впрочем, уже зная ответ.
- Откуда... - развёл друг руками.
Я молча достал из кармана НЗ - рубль. Казакевичус завопил от радости и избытка чувств начал обниматься. Потом тут же обрисовал обстановку:
- Давай, я пока покараулю, а ты - в магазин!
Также молча я двинулся к забору. Лёню посылать смысла не было: каждый раз при попытке самовольно добраться до магазина, его ловили патрули. Меня же - тьфу-тьфу-тьфу - ни разу!
Вообще, о ефрейторе Казакевичусе стоит рассказать подробнее. Родом он из Литовской ССР. Мать и отец - простые работяги. Семья многодетная. У Лёни с детства были проблемы с почками, и в военкомате ему выписали «белый билет». Но в год его призыва, как говорил сам Казакевичус, по плану катастрофически не хватало новобранцев, и военком обманным путём уговорил Лёню сходить в армию, пообещав ему «тёплое местечко».
В свои двадцать четыре года, характер и мышление Казакевичуса не отличались от качеств подростка. Но этот коренастый «подросток» никогда не давал себя в обиду.
Пользуясь его отличным умением владеть мастерком, вышестоящее начальство частенько использовало Лёню на ремонтах личных квартир и дачах. Казакевичус также вкалывал на старших офицеров штаба нашей Пятой Воздушной Армии. Сутками напролёт Лёня со своими земляками пропадал на выездах. О финансовой благодарности «работодателей» не стоило и мечтать, если уж даже обеды работягам возили в бачках из солдатской столовой.
Правда, при очередной знаменательной дате и последующей раздаче лычек, Казакевичусу было присвоено звание ефрейтор. И, хотя, он шумно возмущался, типа, оно ему не надо, вечером, высунув от усердия язык, Лёня отчаянно припаивал утюгом к погонам «позорные» лычки.
Самая характеризующая черта Казакевичуса - постоянное чувство голода! Мой товарищ всегда хотел есть! В столовой садиться с ним рядом было опасно. Если зазеваешься, он мог умыкнуть мясо из твоей тарелки прямо руками. У неосторожного бойца, державшего в руках печенье, конфету или сухарь, при приближении Лёни, «вкусности» моментально исчезали в желудке ефрейтора. И ещё: во время приёма пищи мой друг не пережёвывал тщательно еду, а просто глотал. Как утка.
«Запомни, Гоша, - учил он меня за столом. - Когда долго жуёшь, ты скоро есть не захочешь. А когда глотаешь, чувство голода не проходит. И тогда пузо можно ещё чем-нибудь набить!» В ответ я отодвигал свой поднос с «ещё чем-нибудь» от приятеля подальше и периферийным зрением зорко наблюдал за его движениями. Лёня же рассовывал хлеб по карманам и, между делом, объяснял сидящим напротив узбекам о вреде варёного сала (во втором блюде) для мусульман. Джигиты согласно кивали, но подносы придвигали поближе к себе.
Помню, как-то пошли мы с Казакевичусом в увольнение. Сначала гуляли, ели мороженое, пирожки, пили квас, морс. Потом на оставшийся рубль (мой) решили пойти в кино. Подходим к кинотеатру «Аркадия», а рядом с ним стоит пожилой грузин в кепи-«аэродроме» и продаёт вареную кукурузу. Пятьдесят копеек за початок. Аромат - сногсшибательно-непередаваемый! Лёня остановился возле продавца. Кадык у него нервно заходил.
- Слушай, Гоша, - сказал друг. - А может, ну его, это кино? Что мы, в части телевизор не посмотрим?
- Лёня, времени ещё полно! - возмутился я. - Да и фильм посмотреть охота.
- Так, отдавай мне мои пятьдесят копеек (это с моего же рубля!) и иди в своё кино один!
- Эй, сынки! - обратился к нам грузин. - Идите, идите в кино. А вот вам от меня!
Продавец вынул из своего мешка два громадных початка и вручил нам, каждому по одному.
- Ешьте, сынки, на здоровье!
- Спасибо!
- Спасибо!
Лёня бросился обнимать доброго человека. Затем мы двинулись к кассе кинотеатра. Ещё до фильма мой товарищ «заточил» полтора початка. Да-да, в какой-то момент я неосторожно опустил руку с кукурузой! Естественно, Казакевичус решил, что я насытился.
В части, когда Лёня подходил к кому-нибудь из солдат, у него вместо «привет» и «как дела», неизменно звучало: «Есть, что пожрать?» Некоторые приколисты частенько опережали Казакевичуса и первыми задавали ему его же коронный вопрос. В этом случае мой друг всегда оскорблялся и после долго не разговаривал с «обидчиками».
Продолжу повествование. Я двинулся к бетонному забору с колючей проволокой. Там, в одном месте, известному узкому кругу лиц, приличный кусок «колючки» просто отодвигался на шарнирах в сторону, позволяя беспрепятственно покидать родную часть.
В продуктовом магазине на Проспекте Патриса Лумумбы, уже знакомая продавщица выдала мне булку хлеба и металлическую консервную банку тушёной капусты с рисом и мясом. Были тогда такие, весом по четыреста грамм. Хорошая тётка, та продавец. Один раз от зашедшего патруля спрятала меня в подсобке. А когда в магазине кончалась колбаса по два двадцать, для меня всегда находился килограммчик. Уж очень вид мой был худосочный!
