Леночка оглядела себя в зеркале. Белокурая стройная девушка, обтянутая бордовым платьем, ей очень понравилась. Она ещё раз одёрнула на себе это новое платье и, поправив на груди брошку, обернулась к подружкам:
— Ну как, девчонки?
Зина и Ирка только восторженно взвизгнули, а Надежда, ошеломлённо поморгав карими глазками, сказала, позабыв искривить губы:
— Ну, теперь совсем зазнаешься. Тщеславия в тебе, знаешь…
От этих слов Леночке стало ещё веселее. Если ворчливая Надежда, «девка со скепсисом», как говорит Валерка, не решилась сказать что-нибудь поязвительнее, значит, действительно здорово, значит, платье удалось.
Громко распевая, Леночка провальсировала по комнате и, ловко подобрав подол, чтобы не измять платье, шлёпнулась на стул.
— Какая ты красивая, Ленка! — вздохнула Зина и чмокнула её в щёку.
Леночка зажмурилась и тоже вздохнула. Улыбаясь, она взглянула в распахнутое окно на солнечное утро, разлившееся золотисто-голубым небом, маслянистой зеленью берёз и свежестью лёгкого таёжного воздуха.
Сегодняшнее воскресенье было наполнено для Леночки особым смыслом, каким-то особым радостным предчувствием; даже ночью она ждала этого утра, видела, кажется, его во сне. И вовсе не потому, что она впервые за свои девятнадцать лет сшила себе дорогое платье и, подзаняв у подруг денег, купила «настоящие» туфли на высоких каблуках, в которых впервые собиралась выйти на люди…
Леночка ещё раз посмотрела в зеркало, потом на спинку кровати, на которой висели её повседневные платье и сарафан, и опять вздохнула.
— Нет, ты вправду здорово красивая, Ленка! — повторила Зина и снова чмокнула её в щёку.
И Леночка теперь знала, что подруга говорит правду. Только сейчас, у зеркала, она поняла это. Когда вместо знакомой невысокой девчонки в мешковатом заношенном сарафане на неё глянула стройная, изящная девушка, что-то сладко ёкнуло внутри Леночки и наполнило её гордым удивлением.
— Ну, Валерка от удивления остолбенеет! — восхищённо заплясала на кровати Ирка. — Умрёт на месте!
— Подумаешь… — вспыхнула Леночка. — Нужен мне ваш Валерка.
— Не лицемерь. У самой, поди, поджилки трясутся от радости. Курица! — обрезала Надежда и на этот раз удачно искривила губы.
Если бы она говорила неправду, Леночка, может быть, и обиделась бы, но Валерка действительно имел к ней кое-какое отношение. Поэтому, ещё гуще покраснев, она только огрызнулась:
— Не кривись. Всё равно никто не верит, что ты злая и проницательная.
Теперь покраснела Надежда.
Валерка, здоровенный, медлительный парень, и вправду нравился Леночке, но в этом она не только другим, но и себе самой ни за что бы не призналась, если бы вчера вечером он с очень серьёзным выражением на широкоскулом лице вдруг не объявил ей, что зайдёт утром и что им надо о чём-то поговорить — очень неотложном и страшно важном. Говоря это, он заикался, мял рукавицы в огромных ладонях и конфузливо переступал с ноги на ногу. Конечно, Леночка поняла, в чём дело.
Смешной этот Валерка. Он очень высокий и очень неповоротливый и издали похож на неуклюжего, вставшего на дыбы медведя. Это неудивительно. Он коренной таёжник, местный житель. У него лохматый, не поддающийся расчёске чуб, ровный, под линейку, нос со сросшимися на переносице чёрными бровями и удивительно спокойные большие-большие глаза. Леночке иногда казалось, что в этих глазах можно выкупаться, до того они были озёрно-синие, излучали какое-то душевное тепло и вызывали доверие к себе.
Никто, даже сама Леночка, не помнит, когда Валерка первый раз заглянул к ним в комнату по какому-то общественному делу, но то, что он постоянный гость и «шеф» шестнадцатой комнаты, знали все на стройке. Если бы это был кто-нибудь другой — иное дело, можно бы и не знать, но ведь это Валерка Сучков, классный экскаваторщик, известный силач и самый нелепый кавалер на сто вёрст в округе. Когда такая неуклюжая фигура появляется под окнами женского общежития, даже гражданин ясельного возраста понимает, в чём тут дело. И все действительно понимали, кроме двух человек — самого Валерки и… Леночки.
Нет, Валерка и вправду смешной. Он приходил к девчатам в комнату, садился у стола и сразу загромождал своей широкоплечей фигурой всё свободное пространство. Всем сразу становилось тесно, всем он мешал, и девчата бесцеремонно гоняли его со стула на стул до тех пор, пока это им не надоедало. Валерка со спокойной улыбкой в светлых глазах переносил эти дружелюбные придирки и только пыхтел да крякал, перебираясь с места на место. Когда же его оставляли в покое, он подвигался ближе к Леночке и скупо спрашивал:
