Макрушина Анна (Анна Милтон)
[email protected]
Моб. тел: 8-904-275-34-06
Его зовут Ангел
Что такое сорняк, в самом деле? Растение, которое никто не сажал? Семечко, упавшее
с пальто прохожего, то, что никому не принадлежит? Или то, что растет в неположенном
месте? Разве это не просто слово, ярлык, окруженный соответствующими суждениями —
«бесполезный», «бессмысленный», «ненужный»?
Джанет Фитч «Белый олеандр»
Пролог
Каждый хочет встретить такого человека, который однажды сказал бы: «Просто будь
собой». Человека, который бы поддерживал в любой ситуации, шутил, когда грустно и
постоянно повторял: «Я рядом, чтобы ни случилось».
Я всегда была уверена, что моя жизнь самая ужасная на свете, что мир ополчился против
меня, и я одна против всех. Я никогда не была хорошим и послушным ребенком. Я часто
совершала ошибки и была капризной, эгоистичной. У меня далеко не идеальные отношения с
родителями. Я не отличаюсь безупречной учебой в школе. Я не популярна. Не красива. Не
умна. Я абсолютно точно знала, что никогда ни с кем не подружусь, вообще не подпущу к себе
кого-либо, кроме мамы или папы. Еще у меня отвратительный характер… ну, так считают
окружающие. Я была уверена, что у меня будет самое серое и скучное будущее, которое бы я
никогда не решилась изменить и улучшить, потому что не видела смысла в этом.
Но любая система дает сбой.
Моя дала.
Однажды в моей жизни появился один человек, и все вдруг изменилось. Странно, потому
что до встречи с ним я бы и сама ни за что не поверила, что могу стать другой, стать лучше.
Скажу больше, я знала, что в этом отвратительном, пустом и лживом мире не существует таких
людей, которые смогли бы подтолкнуть меня к изменениям.
Но странный человек со странным именем смог.
Глава первая
Утро.
Ненавижу утро понедельника… Ненавижу утро каждого дня, даже выходных, потому что
это означает, что жизнь не стоит на месте, в отличие от меня.
У людей должна быть цель, мечта, чтобы просыпаться по утрам. У меня ее нет, но я все
же открываю глаза. День за днем.
Это утро не становится исключением. Я слышу будильник, и мне хочется ударить его с
такой силой, чтобы он сломался. Но это сделать не так-то просто. Однажды я пыталась
1
совершить убийство этой дурацкой штуковины, и чуть не сломала себе большой палец.
Дьявольский механизм.
Писк давит на нервы. Я начинаю тихо рычать, вытаскиваю из-под головы подушку и
накрываю ею лицо. Не помогает. Этот будильник даже хуже моих родителей! Я отбрасываю
подушку и резко встаю. Перед глазами начинает плыть и темнеть. Я кладу руку на лоб и
жмурюсь. Раз, два, три, четыре, пять. Это помогает успокоиться, и головокружение уходит. Я
открываю глаза и с одновременной жалостью и злостью смотрю на будильник. Протягиваю
руку и нажимаю на кнопочку. Больше я не слышу никакого писка, и мне становится хорошо.
Несколько минут мне требуется, чтобы собраться с мыслями и смириться с тем, что
воскресенье позади, и впереди меня ждет очередная и бесконечно долгая учебная неделя. До
каникул пятьдесят три дня, и я не знаю, как доживу до них.
Я покидаю свою кровать, натягиваю школьные брюки и черную водолазку. Перед тем, как
выйти из своей маленькой комнаты с глупыми темно-лиловыми обоями в полоску, где вечно
царит беспорядок, я с тоской смотрю на не заправленную постель. Ладно, уберу все после
школы.
Я выхожу из комнаты и иду в ванную. Она свободна, как и всегда в это время. К счастью,
у меня нет ни братьев, ни сестер, ― я бы не вынесла делить с кем-то свою комнату, или
ванную. Я захожу внутрь, включаю свет и закрываю за собой дверь. Подхожу к умывальнику и
смотрюсь в зеркало. Мое лицо невольно морщится, и я тут же опускаю глаза. Умываюсь, чищу
зубы.
Я покидаю ванную через пять минут, и следующим пунктом моего утреннего маршрута
по дому становится кухня. Там тихо, как и во всей квартире. Значит, мама и папа уже ушли.
Хотя чему тут удивляться. Они, мне кажется, идут на работу либо в пять часов утра, либо
вообще не приходят оттуда. Я редко вижусь с ними. Они ― заядлые бухгалтеры. Готовы
променять все свое свободное время на пару лишних часов в окружении документов.
Моему взору открывается наша небольшая кухонка в мягких коричневых тонах. Я обхожу
стол и останавливаюсь у холодильника. Открываю его. Там пусто. Нет даже намека на то, что
там должна быть еда. Я хмурюсь и достаю масло, затем лезу в хлебницу и беру сладкий батон.
Вот из-за таких завтраков всухомятку я заработала себе гастрит и много прочей ерунды,
связанной с желудком.
Я не тороплюсь, так как до выхода из дома остается еще двадцать минут. У меня все
спланировано ― долгие годы тренировок. Пять минут на то, чтобы привести себя в порядок…
ну, точнее, постараться сделать это. За минуту я одеваюсь. Десять-пятнадцать минут на завтрак.
Сорок семь секунд уходит на то, чтобы надеть и завязать кроссовки. И, наконец, дорога до
