Лилит никогда не видела отца в таком гневе. За все время, пока она жила вместе с ним, он никогда не выходил из себя.
— Что ты себе позволяешь? — старший инспектор полиции наклонился над столом. Его светлосерые глаза были широко раскрыты. — Моя дочь, английская подданная, — он резко подчеркивал каждое слово, — путешествует с фальшивым паспортом по испанским курортам!
Девушке не хотелось, чтобы ее допрашивали таким тоном, чтобы ей задавали дурацкие вопросы, якобы очень важные. Но, вздохнув, она поняла, что и сам инспектор, и его придирчивые вопросы из того мира, в который ей предстояло вернуться. На секунду она отвела глаза: через дверь ресторана, где они сидели с отцом, хорошо был виден гостиничный холл.
— Это не подделка. Просто не мой паспорт.
— И ты считаешь, что это ничего не значит? — наморщив лоб, он изучающе смотрел на дочь. — Что с тобой произошло?
— Ничего… — Девушка запнулась, стараясь рассмотреть фигуру высокого человека, спускавшегося по лестнице. Но это оказался не тот, кого она хотела бы видеть.
Лилит разочарованно откинулась на спинку стула. Конечно, приятно, что благодаря своей сообразительности отец нашел следы Берта и облегчил решение многих проблем. Она признательна ему и за то, что он уже изъял у Гейвуда ее багаж и паспорт. Но зачем задавать столько вопросов? Боб Осборн засыпал ими с первой минуты, как они встретились у гостиничной стойки полчаса тому назад.
— Откуда ты узнал, что Элена Мендос — это я? — спросила Лилит, надеясь, что он прекратит допрос.
Хрупкая надежда!
— Единственная англичанка в гостинице. Неужели ты думала, что будет трудно вычислить? — Старший инспектор Осборн с пренебрежением посмотрел на дочь. — А ты, путешественница, грубо нарушила закон.
— Вот уж чего не собиралась делать! Перестань преувеличивать!
— Перестать что? — Из-за громкого баса посетители ресторана повернулись в их сторону. Отец заговорил тише. — Моя собственная дочь…
— Это совсем не так. Вот если бы я выехала из страны по поддельному документу…
— Конечно, ты говоришь об этом спокойно, потому что я вернул тебе настоящий паспорт.
— Я бы и сама это сделала, — заметила Лилит, не спуская глаз с входящих и выходящих из ресторана постояльцев. — Я собиралась это сделать сразу же после завтрака.
— Ах, вот как! Но откуда бы ты узнала, где этот Гейвуд остановился? — произнес он почти шепотом. — Я же знаю, что у тебя нет никакого опыта, а твой отец как-никак профессионал в этом деле.
— Не нужно быть полицейским, чтобы кое-что узнать у гостиничных служащих, — возразила упрямица. — Твоя ирония смешна…
— Смешна! — На этот раз отец надулся. — Почему же? Если бы ты была не дочкой, а сыном, я бы…
— Ты хотел сына? — обидевшись, девушка заговорила с напускным равнодушием. — Ты имеешь то, что имеешь, но тебе хотелось иметь сына, не так ли?
— Нет, ничего подобного, — возразил он неуверенно. — Твоя мать…
— Ну да, она из принципа хотела только дочь.
— Мы оба хотели тебя, Лили…
— Она никогда сама не решала… Что? — Споря с отцом, Лилит перестала наблюдать за входом в ресторан и даже удивилась появлению официанта, поставившего перед ними завтрак.
— С первой минуты, когда мы увидели тебя, мы… — Отец запнулся, опустил глаза, потом с каким-то странным выражением посмотрел на нее. — Мы полюбили тебя, дочка.
— Ты никогда не произносил этих слов, — прошептала она. — Ни разу…
— Разве я не заботился о тебе? Я взял тебя, хотя это было и нелегко. — Он наполнил чашку и сморщился. — Что за кошачья моча?
— Это хороший чай, — возразила Лилит, готовая защищать все, что относится к Испании. — Только не подливай молоко. Так почему же это было нелегко?
— Мне не хотелось, чтобы в моем доме поселилась женщина. Фу, как можно пить чай без молока! — проворчал мужчина, опустошая чашку. — Ну так вот. Твои тряпки вечно сушились в ванной, когда я хотел принять душ, а наводя порядок, ты всегда куда-то засовывала мои вещи, и… — он сделал паузу, — если у меня появлялась знакомая, которая мне нравилась, мы должны были уходить из дома.
— Мне двадцать пять лет, — напомнила Лилит, изумляясь откровениям отца. — Я знаю, что такое жизнь.
— А у меня свои моральные принципы в отношении собственной дочери. — Он налил еще чаю и, несмотря на совет, плеснул в него молоко. — Именно поэтому я здесь и намереваюсь вытащить тебя отсюда, поскольку ты не послушала меня и не вернулась домой.
Лилит молчала. Она понимала его волнение, понимала, почему он здесь. У нее стало тепло на сердце. Дочь ласково посмотрела на отца. Перед ней сидел человек, еще не утративший свежести и привлекательности. Инспектор был одет в светлый пиджак — уступка теплому климату, — сидевший на нем так же элегантно, как и обычный строгий костюм. Глядя на Боба, никто не мог бы предположить, что он провел ночь в полете по маршруту Лондон — Мадрид — Картахена.
— Но как ты узнал, что я именно здесь? — спросила Лилит. — Ты ведь не заезжал на картахенский курорт, а сразу же приехал сюда.
— Совершенно верно, — произнес он с профессиональной гордостью, довольный, что дочь оценила его детективные способности. — Если бы ты оставалась на том курорте, я бы сообщил тебе кое-какие подробности, связанные с планами твоего дружка.
