Два года в Испании. 1937—1939

Два года в Испании. 1937—1939

Писатель О. Савич — непосредственный свидетель борьбы республиканской Испании с фашистским мятежом Франко. В течение двух лет О. Савич находился в Испании в качестве корреспондента ТАСС, газет «Известия» и «Комсомольская правда». Автору книги приходилось бывать в самой гуще событий, знакомиться с представителями республиканского правительства, встречаться с выдающимися деятелями венгерской, болгарской, польской коммунистических партий. В книге «Два года в Испании» собраны рассказы о примечательных людях — героях событий и своеобразные очерки — зарисовки запомнившихся автору отдельных эпизодов.

Жанры: Биографии и мемуары, О войне
Серии: -
Всего страниц: 98
ISBN: -
Год издания: 1966
Формат: Полный

Два года в Испании. 1937—1939 читать онлайн бесплатно

Шрифт
Интервал

ГЛАВА ПЕРВАЯ

1

Посольство Испанской республики в Париже находилось на тихой аристократической улице. По тротуару гуляли солидные буржуа и с явным неодобрением смотрели на освещенные окна роскошного особняка. Был вечерний час, но к дверям все подходили люди, совсем не похожие на дипломатов. Швейцар отсутствовал. Усталые чиновники давно уже ничему не удивлялись. В испанскую и французскую речь то и дело врывались слова других языков. Посетители были в большинстве своем одеты, как рабочие, и добивались визы настойчиво и страстно. Толклись тут и подозрительные личности, одетые изысканно. Таинственным и многозначительным шепотом они предлагали Испании товары и даже оружие.

У окна, явно нервничая, стоял молодой человек в кепке. Неожиданно он обратился ко мне:

— У меня есть рекомендация профсоюза. Товарищи собрали денег на проезд до границы. Я проходил военную службу. Я хочу сражаться. Фашисты все время наступают. Вы не можете сказать вашим, чтобы они дали мне визу поскорее?

Молодой француз, рабочий завода Рено, принял меня за испанца.

Ждать пришлось недолго. Чиновник вынес мой паспорт и лист бумаги и сказал с оттенком извинения в голосе:

— У нас еще действует старый порядок, когда наши страны не признавали друг друга. В таких случаях виза выдается отдельно, а не ставится в паспорте. Это, конечно, изменится.

На листе роскошной бумаги с гербами и печатями было сказано, что посол просит испанские власти оказывать всяческое содействие советскому гражданину, корреспонденту газеты «Комсомольская правда».

На другой день вечером я ехал на вокзал в тумане, под густо моросившим дождем. Был февраль 1937 года. Париж казался не светло-серым, как обычно, а темным, порой даже черным. Я хотел взглянуть на Собор Парижской богоматери, но забыл об этом.

На подземном перроне была слякоть. Длинный состав скорого поезда уходил на юг. Враждебные и брезгливые взгляды пассажиров первого и второго классов и провожающих их откровенно выражали то же осуждение, которое было на лицах гулявших мимо посольства: ведь у вагонов третьего класса стояли совсем другие люди, рожденные как будто не для дальних скорых поездов. Молодые, радостно взволнованные, они поднимали кулаки в приветствии, которое стало общим в Испании и для военных и для штатских. Женщины плакали, улыбаясь, и говорили: «Воюй хорошо». Обнимались расстающиеся товарищи: «Не посрами профсоюза, старик!» И опять, как в посольстве, сквозь быструю легкую французскую речь пробивались иностранные слова.

Поезд тронулся, раздались нестройные крики, кто-то запел, в окне промелькнули высоко поднятые кулаки.

— Ну вот, наконец и ты едешь в Испанию, — сказал мне Илья Григорьевич Эренбург.

Мимо двери нашего купе проходил пожилой человек с трубкой. Эренбург остановил его:

— Познакомьтесь. Беляев, сотрудник нашего полпредства. — И ему: — Савич в первый раз едет в Испанию.

— Слишком поздно, — сказал Беляев. — Надежды мало. А впрочем… Может быть, как раз вовремя.

Шел седьмой месяц испанской войны. Я не мог заснуть и все пытался себе представить, что я увижу. Представить себе, как выглядит война в Испании, пытались миллионы и миллионы людей во всем мире. Почти полгода я писал в газету только об этом — по статьям, очеркам других корреспондентов, по чужим рассказам. Но это были обрывки, черточки, декларации. Картина не получалась. А что еще мог я вообразить за несколько часов до границы?

И я начал повторять про себя один из самых старых народных испанских «романсов»:

«Утром в день святого Хуана граф Арнальдос поехал на коне на охоту. С соколом на руке он мчался по горам и долам и подскакал к морю. На берегу он увидал корабль. Паруса на нем были из шелка, а мачты из сандалового дерева. На борту стоял моряк и пел песню. Эта песня была так прекрасна, что птицы спускались с поднебесья на корабль, а рыбы поднимались из морской глубины на поверхность, чтобы послушать пение. «Моряк, научи меня своей песне!» — воскликнул Арнальдос. И ему было дано услышать ответ моряка: «Я научу этой песне только того, кто отчалит со мной».

Утром мне показалось, будто на поле выпал снег. Это пока еще робко цвели маленькие миндальные деревья. На юге была уже ранняя весна.

В Перпиньяне, пока, стоя на перроне, мы пили кофе, с поезда сошло большинство пассажиров. На маленькой пограничной станции Сербер чиновник, сидевший в наскоро сколоченной будке, проверил паспорта и заставил нас расписаться в том, что мы переезжаем границу на собственный страх и риск. Фашисты уже несколько раз пытались сбросить бомбы на туннель, соединяющий две страны (туннель, — на французской территории), и французы не желали нести материальной ответственности за возможный ущерб.

Мы сели в старый вагончик, маломощный паровоз посвистел, вагончик дернулся, поезд пошел со скоростью велосипедиста, нырнул в туннель, стало темно, потом забрезжил свет, поезд остановился. Мы были в Испании.

2

Вокзал в Порт-Боу оказался крытой полутемной платформой, густо обклеенной внутри и снаружи плакатами и лозунгами. Тут было и «Добро пожаловать в свободную Испанию», и «Фашизм не пройдет!», и «Да здравствует анархия!», и «Да здравствует независимая Каталония!». «Милисиано» (так в начале войны называли добровольцев, да и вообще всех солдат) ногой, обутой в «альпаргат» (полотняная туфля на веревочной подошве), наступал на свастику. Мать прижимала к себе раненого ребенка, а в небе сбрасывал бомбу самолет с той же свастикой. На некоторых плакатах и лозунгах издатель, не значился. Зато на других пылали или чернели, а чаще всего и пылали и чернели буквы НКТ — ФАИ (Национальная конфедерация труда — объединение анархистских профсоюзов; Федерация анархистов Иберии — объединение анархистских групп, но, сохрани бог, не партия: партий анархисты не признают).


Еще от автора Овадий Герцович Савич
Воображаемый собеседник

Овадий Герцович Савич (1896–1967) более известен широкому читателю как переводчик испанской, чилийской, кубинской, мексиканской, колумбийской поэзии. «Воображаемый собеседник» единственный раз выходил в 1928 году. Роман проникнут удивлением человека перед скрытой силой его души. Это тоска по несбывшемуся, по разнообразию жизни, «по высокой цели, без которой жизнь пуста и ничтожна».


Рекомендуем почитать
Царь Иван IV Грозный

Об Иване IV Васильевиче, получившем прозвище Грозный, спорят до сих пор: чего больше он принес Руси – силы или разорения? На весах – усиление центральной власти, укрепление армии, поверженные осколки Золотой Орды – Казанского и Астраханского царств. И проигранная Ливонская война за выход к Балтике, ослабившая государство, опричные казни…Но однозначно одно: он был великим царем, заложившим на Руси основу жесткой вертикали власти, просуществовавшей многие века.


Великий князь Василий III Иванович

Василий III Иванович, сын Ивана III Великого и Софии Палеолог, интересен многим. Но особенно – тремя моментами своей биографии. Во-первых, он присоединил к Московскому княжеству Рязань и возвратил Северскую землю, отобрав ее у Литвы.Во-вторых, он был отцом одной из самых неоднозначных фигур русской истории – Ивана Грозного.Но самое главное – именно Василия III впервые в истории Руси назвали царем. И это случилось в 1514 году при заключении договора с императором Священной Римской империи Максимилианом I.


Тайна леса Рамбуйе

Молодой парижанин Клод Сен-Бри готовится стать адвокатом, однако волею обстоятельств обвиняется в убийстве, которого не совершал, вынужден покинуть родину и скрываться в африканских частях Иностранного легиона.Дальнейшие события развиваются так, что герой этой приключенческой повести, идя по следу загадочного убийства, раскрывает заговор американских спецслужб.


Робин Гуд

Знаменитый предводитель «вольных стрелков» Робин Гуд воспет как в средневековых балладах, так и в современных романах, фильмах и телесериалах. Образ благородного разбойника, защищающего бедняков и смело бросающего вызов власть имущим, по-прежнему остается популярным, порождая не только поклонников, но и подражателей. При этом большинство ученых уверены, что Робин Гуд — фольклорный герой, никогда не существовавший в реальности. Но так ли это? Какие исторические события и личности могли повлиять на возникновение колоритного образа хозяина Шервудского леса? И как этот образ в течение веков преломлялся в фантазии сначала англичан, а потом и жителей других стран, включая Россию? Обо всем этом пишет в своей биографии Робин Гуда — человека и персонажа — историк Вадим Эрлихман.


Тот век серебряный, те женщины стальные…

Русский серебряный век, славный век расцвета искусств, глоток свободы накануне удушья… А какие тогда были женщины! Красота, одаренность, дерзость, непредсказуемость! Их вы встретите на страницах этой книги — Людмилу Вилькину и Нину Покровскую, Надежду Львову и Аделину Адалис, Зинаиду Гиппиус и Черубину де Габриак, Марину Цветаеву и Анну Ахматову, Софью Волконскую и Ларису Рейснер. Инессу Арманд и Майю Кудашеву-Роллан, Саломею Андронникову и Марию Андрееву, Лилю Брик, Ариадну Скрябину, Марию Скобцеву… Они были творцы и музы и героини…Что за характеры! Среди эпитетов в их описаниях и в их самоопределениях то и дело мелькает одно нежданное слово — стальные.


Лучшие истории любви XX века

Эта книга – результат долгого, трудоемкого, но захватывающего исследования самых ярких, известных и красивых любовей XX века. Чрезвычайно сложно было выбрать «победителей», так что данное издание наиболее субъективная книга из серии-бестселлера «Кумиры. Истории Великой Любви». Никого из них не ждали серые будни, быт, мещанские мелкие ссоры и приевшийся брак. Но всего остального было чересчур: страсть, ревность, измены, самоубийства, признания… XX век начался и закончился очень трагично, как и его самые лучшие истории любви.


Тургенев дома и за границей

«В Тургеневе прежде всего хотелось схватить своеобразные черты писательской души. Он был едва ли не единственным русским человеком, в котором вы (особенно если вы сами писатель) видели всегда художника-европейца, живущего известными идеалами мыслителя и наблюдателя, а не русского, находящегося на службе, или занятого делами, или же занятого теми или иными сословными, хозяйственными и светскими интересами. Сколько есть писателей с дарованием, которых много образованных людей в обществе знавали вовсе не как романистов, драматургов, поэтов, а совсем в других качествах…».


Человек проходит сквозь стену. Правда и вымысел о Гарри Гудини

Об этом удивительном человеке отечественный читатель знает лишь по роману Э. Доктороу «Рэгтайм». Между тем о Гарри Гудини (настоящее имя иллюзиониста Эрих Вайс) написана целая библиотека книг, и феномен его таланта не разгадан до сих пор.В книге использованы совершенно неизвестные нашему читателю материалы, проливающие свет на загадку Гудини, который мог по свидетельству очевидцев, проходить даже сквозь бетонные стены тюремной камеры.


Клан

Сегодня — 22 февраля 2012 года — американскому сенатору Эдварду Кеннеди исполнилось бы 80 лет. В честь этой даты я решила все же вывесить общий файл моего труда о Кеннеди. Этот вариант более полный, чем тот, что был опубликован в журнале «Кириллица». Ну, а фотографии можно посмотреть в разделе «Клан Кеннеди», где документальный роман был вывешен по главам.


Летные дневники. Часть 10

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.