Как была написана эта книга
Тема смерти в жизни отца Серафима являлась самой главной, основным двигателем его мысли. Еще с юности он познакомился со смертью, когда его любимый пес был задавлен автомобилем. Он взял его мертвого на руки, и, как он говорил, смотря на него, смотрел смерти в глаза. И ему казалось, что такое явление, как смерть, быть не может. Не мог же он вдруг исчезнуть. Закопал его в саду за домом; и часто задумывался о смерти. Потом, когда я с ним познакомился, и как-то сказал, что я хочу писать сочинение о том, как умирали великие люди, он очень заинтересовался. Но очень сожалел, что я эту работу не закончил.
У О. Серафима был аналитический склад ума. Он смотрел на вещи как бы прямо в суть дела; и делал заключения только после того, как глубоко продумает. Очень часто молчал, и смотрел вглубь. И когда говорил, — изречение было рождено всем его мировоззрением. Он его выработал, обучая себя великими философиями. И, в конце концов набрел на Православие. Но Православие у него было не связано с внешней стороной, с обрядами. Его интересовала сторона внутренняя, историческая, Иисусова молитва, таинства, которые как бы отрывали от внешней реальности, от внешней стороны религии.
Когда я с ним познакомился, то первая вещь, что его заинтересовала во мне, — это был мой отец, замученный коммунистами и сосланный в Воркуту, где и погиб. О. Серафим как-то мне даже сказал, что завидовал мне, что у меня в роду есть мученик, пострадавший и ушедший праведником в мир потусторонний. Он часто расспрашивал меня насчет жизни при коммунистах, где смерть была так близка всем.
Когда мы решили с о. Серафимом уехать в пустыню, то я явно видел, как ему хотелось найти место, где упокоиться. Мы были в Платине на горе, и смотрели впервые за землю, которую решали покупать. Когда я говорил с продавцом о стоимости, увидел, как он отошел в сторону. У него лицо все изменилось. Я знал, что именно в этот момент он ощущал, что нашел место для своего упокоения! Ему хотелось иметь этот кусок земли и там быть похороненным. И вот это даровано.
Часто мы замечали, что у него внутренняя радость заключалась именно в сознании, что есть иной мир. Бывало, когда посетители излагали ему свои горести, казалось что он не принимал никакого участия, как будто не существовала вся внешняя сторона жизни, она ему казалась совершенно неважной.
Интересно, что когда появилась книга доктора Моуди, которая называется «Жизнь после жизни» (“Life After Life”), и эта книга стала очень популярной, я достал ему копию. Он прочитал и сказал: «Гм, интересно, ведь должно быть целое учение Православной Церкви об этом. Но где оно?» Я сказал: «Я такой отдельной книги не знаю. Знаю, что у Свт. Игнатия Брянчанинова много об этом есть в третьем томе, также в книге «Диалоги» Святителя Григория Двоеслова, папы Римского». Но какой-то одной книжки у меня не было, я не знал. Он говорит: «Надо!» А потом появились так называемые современные «горе-богословы», Как Лев Пухало, о. Евсевий Стефвну и другие, которые не читали и не знали ни Святителя Феофана Затворника, ни Святителя Игнатия Брянчанинова, и довольно-таки пренебрежительно относились к нашим русским церковным писателям. Они писали статьи, в которых отрицали мытарства. Даже довольно грубо и с комизмом высказывались что, как примитивно верить в учение, что души проходят мытарства, а не спят, как принято верить у протестантов. И сразу же сравнивали с католическим чистилищем. И когда я достал несколько книг и статей их на эту тему, то Отец Серафим возмутился: «Как же это можно допустить? А православные молчат. И никто не защищает учение Феофана Затворника о потустороннем мире, особенно мытарства». Я говорю: «Надо защитить православное учение. Кто-то должен сделать это. Возьмись за это дело!» Он весь загорелся! Долго ходил и думал, и потом ушел в свою келью. Вернулся очень скоро со списком статей. Как это должно быть составлено. Сначала мы думали просто в нашем журнале «Orthodox Word» отпечатать серию статей на эту тему, которая у О. Серафима уже вертелась в голове. И только когда уже начали делать набор, тогда пришла мысль издать отдельной книгой. Тогда же и дали название книге. Она оказалась последней книгой в жизни Отца Серафима. Его сознательная духовная жизнь началась со смерти, и последняя его работа была тоже посвящена смерти.
В заключение надо сказать, что у отца Серафима было не только сильное сознание реальности смерти, но у него была также таинственная любовь к ней. Как-то я достал кантаты Баха, и слушал у себя в лесу наверху на горе, в моей «Валаамской» кельи. По каким-то важным делам пришел отец Серафим и, естественно, услышал. Я остановил его: «Послушай какая красивая, дивная музыка!» Он сделал очень серьезное лицо, можно сказать, даже страдальческое, и говорит: «Я все это знаю». И ушел. Прошло некоторое время, у нас было собрание, на летних курсах, и шла моя лекция о литературе и музыке. И я поставил эту самую кантату № 82 кантату Баха о Сретении Господнем «Ich habe genug». И вдруг лицо у О. Серафима изменилось. Потому я узнал, что он предвидел свою кончину. Эта кантата в юности для О. Серафима имела большое значение. Тогда он, как ему казалось, смертельно заболел и, не признавая докторов, готовил себя к смерти, выслушивая кантату помногу раз. Но ему дана была отсрочка, чтобы он искупил свои грехи, и он прожил еще двадцать лет. Отыскав Православие, он принял его и принес духовный плод. Когда услышал снова 82-ю кантату, то она ему показалась предсмертной трубой — и он действительно через несколько дней внезапно заболел и ушел в иной мир, к которому сам сознательно подготовился, а через свою книгу «
