Ханстли-холл, Кент, Англиявесна 1823 года
– А, вот и ты наконец!
Подняв голову от бумаг, разложенных на огромном письменном столе, маркиз Ханстли холодно взглянул на своего младшего сына.
– Рад, что ты нашел в себе силы оторваться от любовницы и карточной игры.
– Я выехал из Лондона, как только получил ваше письмо, сэр, и примчался сюда, едва не загнав лошадь.
Войдя в комнату, Джастин Невил Бенедикт Мартинсон остановился за стоявшим перед столом стулом. Пальцы его нервно сжимали резную спинку, хотя он старался ничем не выдать волнения, ибо маркиз не преминул бы сделать ему выговор. Он предпочитал воздвигнуть хоть какую-то, пусть даже и хрупкую, преграду между собой и отцом, который относился к нему презрительно, считая никчемным и пустым человеком.
– Полагаю, речь идет об очень важном деле, иначе вы вряд ли вызвали бы меня. При нашей последней встрече вы недвусмысленно посоветовали мне больше не показываться вам на глаза.
– Посмотри на себя, – брезгливо промолвил маркиз, – ты одет по последней моде, тогда как семья с трудом сводит концы с концами. Денег едва хватает на хлеб и на содержание дома. Сколько портной содрал с тебя за этот фрак, глупый мальчишка? Ты же в нем и повернуться не можешь! А твой галстук…
– Мне повезло с камердинером, – спокойно ответил Джастин, – Джилберт знает толк в галстуках.
– Быть может, ты и ванну принимаешь каждый день? Никогда не видел такого чистенького мужчину и такого свежего белья!
Сам маркиз щеголял в мятом и грязном сюртуке, а в библиотеке его царил ужасающий беспорядок – здесь явно не убирались в течение нескольких недель.
– Я люблю аккуратность во всем, сэр, – сказал Джастин, для которого подобные упреки были не в новинку. – Это я унаследовал от матери.
– Она бы в ужасе отвернулась от тебя! – парировал маркиз. – Пьянство, разврат, карточная игра, скачки… Ты позоришь ее память и мое имя!
Джастин стиснул зубы. Маркиза Ханстли умерла несколько лет тому назад, и эта смерть оставила в его сердце глубокую, незаживающую рану. Мать любила и понимала его, тогда как отец не скрывал, что отдает предпочтение старшему сыну Уильяму.
– Садись, – сказал маркиз, ткнув пальцем в стул, за которым Джастин пытался укрыться от неизбежной вспышки отцовского гнева. – У меня есть для тебя дело.
– Разве я гожусь на что-нибудь, кроме карточной игры и скачек? – негромко произнес Джастин.
Маркиз грозно нахмурился, но это не остановило Джастина. В Лондоне все считали его умным человеком, и только отец продолжал смотреть на него как на малого ребенка.
– Вы же считаете меня глупым мальчишкой… Почему бы вам не поручить это дело Уильяму?
– Потому что Уильям недавно женился, и я не желаю разлучать старшего сына с женой до тех пор, пока у меня не будет двух-трех наследников, которым я смогу передать титул. Равным образом, я не хочу подвергать опасности их обоих! Пусть леди Честити сначала выполнит супружеский долг по отношению к твоему брату и подарит ему нескольких малюток. Нет, для моих целей пригоден только ты, поэтому придется использовать тебя.
– Опасность? – переспросил Джастин, и глаза его засверкали. – Какая опасность? Что это за дело?
– Опасным можно назвать скорее путешествие, а не само дело.
Маркиз выдержал паузу, а затем продолжил:
– Ты вряд ли помнишь моего младшего брата Роджера, который был таким же беспутным малым, как и ты.
– Ведь это он уехал в Америку в надежде сколотить состояние? – спросил Джастин, сделав вид, что не заметил оскорбительных слов отца. – Кажется, дядя Роджер обанкротился, неудачно вложив деньги, и умер в полной нищете?
– Не смей перебивать меня, мальчишка. Может случиться так, что это глупейшая трата денег обернется спасением для семьи. Двадцать лет назад Роджер вложил все свои капиталы в строительство канала Чизепик-Делавэр. Работы вскоре были прекращены из-за недостатка средств. Ты, разумеется, понятия не имеешь об этих местах…
– Вы ошибаетесь!
Невзирая на запрет, юноша осмелился перебить отца, не в силах сдержать интерес, вызванный не только словами маркиза, но и разговором, который состоялся всего неделю назад в клубе, где Джастин познакомился с человеком, недавно вернувшимся в Лондон из Балтимора. Он радовался, что у него хватило терпения выслушать до конца этого подвыпившего Джорджа Фитеркрафта – теперь можно было блеснуть перед отцом.
– Реки южной Пенсильвании впадают в залив Чизепик, поэтому фермеры и промышленники восточной Пенсильвании не могут доставлять свои товары в Филадельфию по воде. Канал позволит использовать реки в качестве транспортной магистрали, что принесет неисчислимые выгоды. К тому же, в сравнении с морским путем, на пятьсот миль сократится дорога между Филадельфией и Балтимором или Вашингтоном.
– Совершенно верно, – кивнул маркиз, с удивлением глядя на сына. – Не ожидал, что ты так хорошо информирован. Однако тебе неизвестно содержание письма, которое я получил три дня назад от мистера Бенджамина Уилмота, моего агента-посредника в Филадельфии. Он управляет имуществом, завещанным мне братом Роджером. Сейчас проект строительства канала Чизепик-Делавэр переживает второе рождение, и у меня есть все основания надеяться, что акции, купленные некогда Роджером, станут очень прибыльными. Полагаю, ты знаешь, в каком трудном положении оказалась наша семья?
