Вечное море под вечным небом. Кипарисы как свечки по всем ушедшим, как факелы во имя всех живущих. Зной. Камни. Речка, бегущая между камней, так холодна, что этого просто не может быть. Солнце. Очень много солнца. Старинной кладки, полуразрушенный каменный мостик через речку.
Вода под мостом. Бежит, наспех умывая берега, к морю. Вечному морю под вечным небом. Вода под мостом торопится, журчит, всхлипывает, умоляет, не успевает… Мост терпелив. Ему незачем спешить Некуда.
Небо. Жара. Камни. Камни. Холод. Низкий потолок над головой.
Молодая женщина редкой красоты сидит, уставившись невидящими глазами в пространство, окаменев от ужаса и бессилия. Она ждет: сейчас придет адвокат и все объяснит. Должен все объяснить.
Одна мысль не покидает ее, бьется в обезумевшем мозгу, раскалывает голову.
Где мой ребенок?
Тишину нарушил тихий отчаянный стон. Женщина бессильно склонилась, погружаясь все глубже в темную пучину безнадежности и тоски.
Прошла неделя с того момента, как она, стоя в зале суда, оцепенев от ужаса, выслушала обвинительный приговор. Потом, уже в тюрьме, получила записку от своего шурина: «Я забрал твою дочь».
С тех пор мир вокруг умер.
Иногда она что-то ела. Что именно – она не знала, и это не имело никакого значения. Иногда спала. Во сне покой не приходил – ее мучили кошмары, от которых она просыпалась с криком и в холодном поту.
Сегодня утром, готовясь к часу свиданий, она впервые за долгое время посмотрелась в зеркало и обратила внимание на то, как сильно изменилась внешне. Чистый лоб прорезали морщины, между бровями появилась вертикальная складка, большие глаза запали и потускнели от слез, искусанные губы запеклись, щеки ввалились…
Причесываясь, она заметила, как истончились и потускнели ее пышные светлые волосы. Она поморщилась, небрежно собрала их в хвост обычной канцелярской резинкой, не обращая внимания на выбившиеся пряди.
Она ужасно выглядит. И что с того? Какая разница, если ей теперь некого любить. Любимый давно ее предал. А теперь у нее отобрали ребенка, девочку шести месяцев от роду.
Ее дочь. Смысл ее существования. Чудо, явившееся на свет в результате абсолютно чудовищного брака. Ее румяные щечки и щебет способны были развеять самую черную тоску и заставить забыть любые неприятности…
Женщина сидела, тупо уставившись в одну точку. Мысли ранили, причиняли адскую боль. Что может случиться с маленькой девочкой, которую так резко оторвали от матери? Станет ли она есть? Не испугается ли чужих людей?
Из груди женщины снова вырвался стон. Она подняла руку с зажатым в ней носовым платком, и это простое движение вернуло ее в мир живых. Вокруг стоял неясный гул и гомон, обычный для этого времени и места. Для зала свиданий Женской тюрьмы Самбавилля.
Она вяло обвела зал глазами. Увидела того, кто пришел на свидание к ней. Окаменела.
Это был не адвокат, нет… Высокий, черноволосый и широкоплечий, типичный южанин. Отличный костюм сразу бросался в глаза среди моря футболок и тренировочных штанов, в которые были одеты большей частью как посетители, так и заключенные.
Человек, похитивший ее ребенка.
Боль вцепилась в сердце с новой силой, но в горле уже клокотал протестующий крик. Он пришел издеваться над ней. Читать мораль, показывать ей всю глубину ее падения и объяснять свои права на ее дочь.
Права… А ее право на справедливость? Право на материнство? Как случилось, что она одним махом потеряла все свои права?
Готовая к борьбе, женщина метнулась вперед, глаза ее сверкнули гневом. Она добьется его ареста. Он совершил большую глупость, придя сюда, он… Словно ушат холодной воды вылили прямо на голову. Нет, он далеко не глуп. Если он пришел, значит, случилось нечто важное. Что же?
Больное воображение услужливо подсказывало ответы. Ее девочка погибла. Простудилась и умерла. Выпала из кроватки. Подцепила страшный вирус…
Женщина метнулась вперед, к разделявшей их решетке. Ее горящий взор встретился с неприязненным взглядом мужчины, и тот невольно вздрогнул, точно обжегся. Ее голос прозвучал истерически.
– Она мертва?!
Он покачал головой и вымолвил одно лишь слово:
– Нет.
Боль отпускала, не сразу, потихоньку. Охранник грубо рявкнул на нее, приказывая сесть на табурет, но колени и так уже подогнулись, и, если бы он не подсунул ей стул, она сползла бы прямо на пол.
Ее дочь жива. Спасибо тебе, Господи, спасибо. Руки и ноги у нее тряслись словно в лихорадке, зубы стучали. Спокойно, спокойно. Она должна контролировать себя. Никогда в жизни она этого делать не умела, из-за чего и попадала в неприятности, но теперь должна учиться. Ради дочери.
Легко сказать! Все самое дурное в ее душе оживилось при виде этого мужчины. Она мечтала опять бросить ему в лицо все обвинения, которые уже бросала тогда, в те страшные дни. А потом было бы неплохо засадить красавца в тюрьму. Хотя нет, пока нельзя. Жизнь ее дочери в руках этого человека. К тому же только он знает, где девочка находится сейчас.
На лице мужчины явно читалось отвращение к тому, что его окружало. Еще бы, эта тюрьма мрачнее любого средневекового каземата, а звук захлопывающихся дверей камер наверняка самый зловещий на земле.
