— Если бы твой прапрадед мог это видеть, он убил бы его. — Бабушка Мэгги Джефферсон, Перл, стоя на стремянке, смотрела в бинокль из окна спальни для гостей на втором этаже.
— Постарайся не свалиться, — озабоченно пробормотала Мэгги, понимая, что никакие слова не успокоят бабушку, поскольку этот янки выстроил новое стеклянное здание своей компьютерной фирмы на земле, о которой Перл давно уже решила, что на ней должен быть разбит парк в честь Ла Рю Джефферсона, основателя Джефферсонвиля, что в штате Джорджия.
— О! И Гранты тоже там! Как они могли?! И это после того, как мы устраивали «Розовый чай» в честь их дочери! Это некорректно! Занеси их в список тоже, Опал.
И Опал, ее младшая сестра, послушно вписала несчастных Грантов в блокнот в цветастом матерчатом переплете. Перл просто задыхалась от гнева и, подавшись вперед, старалась подробнее рассмотреть, как ее друзья, которым теперь предстояло стать бывшими друзьями, приветствовали открытие Стюарт-парка. В этот момент стремянка накренилась.
— Осторожнее, бабушка, — предостерегла Мэгги, поскольку именно она держала лесенку.
— Ну, что там происходит, Перл?! — Розовощекое лицо Опал горело нетерпением.
— Эта надутая жаба держит речь. Ну что ж, о нашей помощи его дочери он теперь может забыть. Мэр он или не мэр, посмотрим еще, какая свадьба будет у Лайлы, если на нее не придут Джефферсоны из Джефферсонвиля. Он, очевидно, забыл, что не стал бы мэром, если бы мы не посмотрели сквозь пальцы на то, что он женат на Нельсон.
— И Паулина тоже там? — оживилась Опал.
— Ну да, рядом с ним на трибуне…
— В чем она? В голубом платье или в черно-белую полоску? Она говорила, что купила…
— Она похожа на тент, — отрезала Перл.
Опал с удовлетворенной улыбкой всплеснула руками и уронила блокнот и карандаш.
— В прошлом месяце у Дианы был такой же костюм в «Любовниках и обманщиках». — Опал все соотносила со своими любимыми «мыльными операми».
Перл медленно опустила бинокль и внимательно посмотрела на младшую сестру.
Улыбка Опал сразу увяла, она подняла карандаш и блокнот.
Мэгги перехватила бабушкин ледяной взгляд и сочувственно улыбнулась тетушке:
— Я что-то слышу!
Издали донеслось ритмичное, но весьма немелодичное пение, угрожавшее заглушить речь мэра. Несколько минут Перл с помощью бинокля молча изучала обстановку, потом опять опустила его.
Ее неодобрительный взгляд остановился на Мэгги.
— Это твоя мать.
Можно подумать, что Мэгги способна как-то повлиять на свою феминистку мать!
— А что Руби делает? — Опал протиснулась между Мэгги и Перл и встала на ступеньку. — Подвинься, Перл, мне не видно.
Не обращая внимания на недовольное фырканье Перл: «Но это моя сторона», она попыталась взобраться на стремянку.
— Ну все равно, я больше не желаю этого видеть. — Перл отдала бинокль, и Опал стремительно вскарабкалась на лестницу.
Мэгги продолжала держать стремянку, надеясь, что они скоро утратят интерес к мероприятию в парке и к новому зданию фирмы «Стюарт компьютерс». Ей надо было готовиться к отъезду в Атланту — она приступала к первой по окончании образования самостоятельной работе, — но не могла же она позволить старушкам самим карабкаться по стремянке.
— Этот день станет самым черным днем во всей истории семьи Джефферсон, — объявила Перл.
— Я ничего не вижу, — пожаловалась Опал.
— Неудивительно, с такими-то вульгарными накладными ресницами.
— Тебе не мешало бы знать, что такими же ресницами пользуются актрисы, чтобы…
— А что там делает мама? — вмешалась Мэгги, желая не столько узнать истину, сколько прервать очередную тираду Опал.
Та открыла пошире глаза под накладными ресницами, чтобы последние не мешали, и пристроила бинокль.
— Пикетирует.
— Она? — Перл возвела очи горе. — Всю жизнь я старалась внушить чувство фамильной гордости своему ребенку, и вот наконец плоды: Руби возвысила свой голос против этого алчного янки…
— Она требует, чтобы мэр исполнил свое обещание и построил приют для падших женщин, — отрапортовала Опал. — Во всяком случае, так написано на ее плакате.
— А что там насчет пародии на присвоение парку имени этого янки?
— Нету… Насчет парка ничего.
Перл опустилась в протестующе заскрипевшее белое плетеное кресло. Обмахиваясь блокнотом Опал, она рассматривала Мэгги.
— Стоит ли удивляться, что, имея такую мать, как Руби, ты покидаешь лоно своей семьи!
— И без молодого человека, — еле слышно добавила Опал.
— Ну, мы ведь не хотели бы, чтобы Магнолия сейчас уезжала с молодым человеком. Не так ли? — Перл вздернула брови. — А если бы и так, то только в том случае, если бы этот молодой человек стал ее мужем.
Статус Мэгги, девушки, получившей прекрасное образование, но рожденной вне законного брака, служил источником постоянных трений в семье. И хотя она очень любила трех женщин, вырастивших ее, сейчас появилась возможность — может быть, последняя для нее — вырваться из беспокойного родового гнезда и найти свой путь в жизни.
— А почему вы считаете, что у меня нет молодого человека? — спросила она.
— Даже если и есть, то не тот, кто тебе нужен, — заявила Перл.
Редко соглашавшаяся с ней Опал кивнула головой:
— Это верно, дорогая. В тебе не чувствуется той пылкости.
