Ежегодная поездка в гости к прадеду была регулярной Яниной пыткой. Первую неделю лета предстояло провести в доме, огромном, как средневековый замок, окруженном двумя гектарами сплошного леса.
А еще этот ужин, больше похожий на хорошо отрепетированный спектакль. Множество родственников, в основном седьмая вода на киселе и ни одного лица, которого бы ей хотелось видеть. Дорогие костюмы, белозубые улыбки и расчетливое восхищение в глазах. Японская мраморная говядина, приправленная словесными пикировками хорошо выдрессированного светского прайда. К тому времени, как подали десерт, Яна готова была выть в голос. Прадед изощренно дразнил какого-то очередного пятиюродного дядюшку, рассуждая вслух, не перестать ли финансировать его бизнес, потратив эти немалые деньги на что-нибудь более занятное.
Незнакомец вошел через окно и несколько секунд красовался, давая всем желающим возможность себя разглядеть. В оглушительной тишине Яна видела пятно чистейшей белой рубашки, а над ним узкое бледное лицо, такое умиротворенное, будто он, наконец, дошел до храма своего безумно почитаемого бога. И чернейшие глаза… Когда охрана догадалась схватиться за оружие, было уже поздно. В руках черноглазого умирал, истекая кровью, какой-то из троюродных братьев и горка зеленого желе на Яниной тарелке вздрагивала в такт его громким крикам.
Она сидела, равнодушно наблюдая, как черноглазый методически убивает самых влиятельных членов ее семьи. Хотя какой там семьи, большой живой игры «Монополия», принадлежащей лично прадеду. Его главного развлечения, вечной погремушки. Звякнешь денежкой и шарики катятся наперегонки, стараясь прийти к финишу первыми.
Вот и охрана уже самоудалилась, здраво рассудив, что все происходящее — дело чисто семейное.
Черноглазый явно перебирал своих жертв. Женщин не трогал, как и молодых парней.
Рядом с Яной тетка в блестящем красном платье, похожем на обернутый вокруг тела кусок сморщенной бумаги, прикатившая из самой Франции, вытащила пистолет из кобуры на поясе лежащего у ног мужа и, сильно трясясь, несколько раз выстрелила в незнакомца.
«Какой-то он не шибко быстрый для вампира» — заметила Яна, когда на груди, на все еще удивительно белой рубашке расплылись кровавые пятна. Черноглазый оказался рядом, выхватывая пистолет и сминая в руке, как пластилиновый. Даже теперь тетку он не тронул, просто отшвырнул, разворачиваясь, а заодно задел и Яну, отлетевшую от легкого на вид толчка далеко в сторону. Она упала на осколки стеклянного стола и они мгновенно впились глубоко в спину, впервые за вечер заставив Яну закричать.
Пистолет, который появился в руках прадеда, заинтересовал черноглазого куда больше. Через мгновение боль в спине стала нестерпимой, а шею Яны охватила ледяная рука, поднимая вверх. Незнакомец прикрылся ею, как щитом.
«Неудачный выбор», — сквозь мутную боль подумала Яна. — «Что прадеду жизнь одного ни на что не годного отпрыска. Пристрелит не глядя».
Резкая боль обожгла руку, но на границе сознания Яна закричала от другого — кровь черноглазого смешалась с ее кровью и, просочившись внутрь, превратила мир в подобие тошнотворной красочной карусели.
Два дня Яна провалялась в своей комнате и к ней заходили всего несколько раз: врач, вынувший остатки стекла и в упор не заметивший следа от прошедшей навылет пули и горничная, приносившая воду.
Незнакомец не ушел, пока не сделал все, что собирался. Убил всех мужчин. Остальные были теперь заняты жизненно важными вопросами — убрана вся верхушка клана, как же теперь делить деньги? Как пресечь попытки управляющих корпорациями прибрать хотя бы часть к своим рукам? Как не дать советникам и прихлебателям оторвать и себе кусочек? Дележ имущества вещь куда более важная, чем здоровье и жизнь сироты, тем более претендующей на часть пирога.
Приносившая еду горничная доставляла вместе с ней новости — приправу к безвкусной овсяной каше. Утром, прямо за обеденным столом умерла от сердечного приступа одна из главных наследниц прадеда, оставив остальных в таких запутанных кровных узах, что армии адвокатов придется корпеть не один год, разматывая этот клубок в ровную нить. Суды могут длиться целую вечность, а значит, теперь им еще требуется и управляющий!
Погоня за прадедовым багажом началась и помершая за завтраком тетка стала ее первой жертвой. Яне было безразлично, она пила приносимый чай и сок не глядя. Отравят — может и к лучшему. Всю жизнь она ненавидела прадеда и игры с людьми, которыми тот развлекался. Всю жизнь презирала себя за трусость, за неспособность бросить золотую клетку и уйти, не оглядываясь, отказаться от роскоши и стать обычным человеком — полунищим, блеклым, но частично свободным. Всю жизнь разрывалась на две части, но так и оставалась в зависшем положении, одной из самых мелких фишек на огромной, расчерченной чужими жизнями, игровой карте прадеда.
Яна не испытывала ничего к незнакомцу, убившему половину семьи. Наверняка не зря он так сильно рассердился. Однажды в доме ходила байка, как прадед пригласил всех главных своих родственников мужского пола на редкую охоту — не просто на человека, а на молодого вампира, слишком слабого, чтобы толком сопротивляться. Вроде считалось, что они его замучили до смерти, хотя пришлось нелегко. Этот бред Яна пропустила мимо ушей, в охоту на человека она бы поверила моментально, но вампиров не существует. Впрочем, когда она убедилась, что существуют, то уже знала причину его появления на ужине. Месть. Почему нет? Пусть мстит. Это, должно быть, очень приятно.
