Джейн Анна – Дневник сестры
1
Я не знала, что происходило с моей старшей сестрой. Она мало спала по ночам, бродила приведением в белой длинной ночной рубашке по всей квартире. Несколько раз, когда сестра возвращалась домой после долгих прогулок с друзьями, ее одежда была в чем-то буром, а руки и лицо – в странных порезах. Алика старательно прятала это, и родители с радостью ничего не замечали. Она похудела и выглядела больной, ее тональный крем совсем не помогал скрыть бледность лица. Однажды я нашла в ее сумке страшный искривленный нож и прямоугольный амулет с непонятными знаками, а пару дней назад я видела, как она сидит в своей комнате, запрокинув голову вверх, так, что некрасиво проступали скрытые тонкой кожей вены, и хрипло смеется. Сестра смотрела в одну точку, не слыша, как я окликаю ее. Мне стало неуютно, и в голову закрались уже не первые подозрительные мысли: что с Аликой? Нервы? Депрессия? Ссора с друзьями? А может быть…. алкоголь, наркотики?
Конечно, я спрашивала ее, что случилось? Много раз спрашивала, а Алика только отмалчивалась с безразличным видом или с невеселой улыбкой отвечала: «Тебе все кажется, сестренка. Успокойся».
Алику никогда нельзя было назвать веселой и жизнерадостной, но в последние два месяца она стала настоящим символом вселенской скорби и глобальной задумчивости. Я частенько называла ее «фанатиком гляделок в одну точку». Она перестала даже злиться на мои шуточки.
О том, что сестра странная, я пыталась сказать вечно занятым родителям, но они от меня только отмахивались, как и брат, который всегда не очень-то меня и слушал. Они всепросто ничего не замечали.
А потом Алика пропала. Она ушла гулять куда-то со своими друзьями, и больше не вернулась. Ни вечером, ни ночью, ни следующим утром. И через день, и через два, и через четыре сестренка не появилась.
Она пропала, как и тысячи людей, об исчезновении которых говорят по телевизору. Я никогда не могла подумать: то, что случается лишь на плоских экранах, произойдет в нашей семье. Это казалось абсурдом.
В первый день, после того, как сестра не явилась ночевать, не позвонив и не предупредив (телефон она не взяла с собой – он так и лежал в прихожей), родители были очень раздражены, думая, что «Алика загуляла с друзьями». Такое с ней было пару раз: еще в ту пору, когда она училась в школе. Не обнаружив сестры утром, родители ушли на работу в полной уверенности, что старшая дочь к их приходу будет дома. Когда она не ночевала вторую ночь, родители, наконец, действительно встревожились, стали куда-то звонить, ругаться, даже плакать. Приехали наши родственники. Старший брат успокаивал маму, отец и дядя – бабушку, а я, пропустив школу, заперлась в своей комнате: при все плакать мне было неловко. Наверное, в этом мы были похожи с сестрой – мы всегда плакали в одиночестве, деликатно не замечая слезы друг друга.
На следующее утро вся семья была в панике, к тому же мама внезапно вспоминала, что в городе завелся маньяк. О нем твердили все местные СМИ еще пару недель назад. Услышав это, я поняла, что такое выражение как «кровь холодеет от ужаса», правдиво. Вот и моя остыла и ледяным потоком обрушилась с сердца во все жилы: так страшно мне стало за сестру. Бабушке пришлось вызвать врача, а тетя и сама мама еще долго не могли успокоиться и пили какие-то таблетки. Отец то и дело срывал зло на мне, брате или многочисленных подчиненных, которые постоянно ему названивали и приезжали. Дядя, занимающий в милиции какую-то важную должность, развивал нехилую деятельность по поиску племянницы. Именно он к вечеру, приехав, успокоил нас немного, заявив, что того самого маньяка поймали буквально накануне, потому если Алика и стала жертвой убийцы, то только совсем другого. После этого не слишком тактичного заявления врач снова понадобился бабушке. Ее доктор как раз находился в доме – на тот самый случай, если кому-то в семье станет плохо.
Легче никому не стало и после того, как милиционеры, прибывшие ранним утром, совместными усилиями нашли в вещах Алики письмо, где своим мелким прямым почерком она написала, что уходит, но скоро вернется, и что не следует беспокоиться за нее – она «сама сделала свой выбор». Она скромно подписалась «ваша Алика» и добавила чуть ниже «простите меня, я не хотела бы, чтобы вы волновались из-за меня. Я вас очень люблю»
Страх за нее, конечно, намного уменьшился, но не исчез. Появилось тревожное недоумение: зачем Алике, абсолютно благополучной девушке, уходить из дома? Без вещей, денег, телефона. Может быть, кто-то заставил ее написать эту записку, или, может быть, ее загипнотизировали?
Я честно рассказывала милиции и родственникам обо всех странностях сестры, и это очень заинтересовало и милицию, и папу с его частными сыщиками, которых он нанял в лучшей детективной конторе. Они задавали мне миллионы вопросов несколько часов, а потом за меня взялась мама.
– Почему ты раньше не говорила, что сестра стала странной? Почему молчала? – Сегодня она не накрасилась – и было непривычно видеть ее такую: бледную, с естественного цвета губами.
– Я говорила. Вы меня не слушали. – Отвечала я тихо, но все-равно удостоилась чести послушать сомнительную и истерическую лекцию по поводу того, как невнимательно относилась я к сестре.
