Глава I,
свидетельствующая о благородном происхождении клиентов провансальскою трактирщика
Двадцать лет спустя провансальский трактирщик гигантского роста стоял, вглядываясь в облако пыли на большой дороге.
Облако пыли возвещало приближение путешественника. В это время года путешественники были редки на большой дороге между Парижем и Провансом.
Сердце трактирщика возликовало. Обернувшись к госпоже Перигор, своей супруге, и погладив свой белый фартук, он сказал:
— Сен-Дени! Поспеши накрыть скатерть. Добавь на стол бутылку шарльвуа. Этот путешественник, который скачет так быстро, судя по его скорости, должен быть монсеньером.
И в самом деле, когда путешественник в форме мушкетера подъехал к дверям гостиницы, видно было, что он не жалел своего коня. Бросив поводья трактирщику, он легко спрыгнул на землю. Это был молодой человек лет двадцати четырех, говоривший с едва заметным гасконским акцентом.
— Я голоден, morbleu[1]. Я желаю обедать!
Гигант-хозяин поклонился и провел его в уютную комнату, где стоял стол, уставленный роскошными яствами. Мушкетер тотчас принялся за дело. Дичь, рыба и pâtes[2] исчезали друг за другом. Перигор вздыхал при виде этого опустошения. Приезжий остановился только один раз.
— Вина!
Перигор принес вино. Приезжий выпил дюжину бутылок. Наконец он встал и собрался ехать. Обратясь к стоящему в ожидании хозяину, он сказал:
— Поставь на счет.
— На чье имя, ваша светлость? — с тревогой спросил Перигор.
— На имя его высокопреосвященства!
— Мазарини? — воскликнул трактирщик.
— Совершенно верно. Приведи мою лошадь! — И мушкетер, сев на своего любимого коня, ускакал.
Трактирщик медленно вернулся в гостиницу. Не успел он войти во двор, как топот копыт снова привлек его к воротам. Подъехал юный мушкетер, на редкость стройный и изящный.
— Parbleu, любезный Перигор, я умираю с голоду. Что у тебя есть на обед?
— Оленина, каплуны, жаворонки и голуби, ваше превосходительство, — отвечал услужливый хозяин, кланяясь до земли.
— Достаточно! — Юный мушкетер соскочил с седла и вошел в гостиницу. Усевшись за стол, вновь накрытый заботливым Перигором, он очистил его так же быстро, как и первый посетитель.
— Вина, мой славный Перигор, — сказал изящный юный мушкетер, как только смог произнести хоть слово.
Перигор принес три дюжины шарльвуа. Юноша осушил их одним глотком.
— Прощай, Перигор, — небрежно бросил он, махнув рукою, когда, предшествуемый изумленным хозяином, медленно двинулся к дверям.
— Но, ваша светлость, а как же счет? — сказал пораженный Перигор.
— А, счет? Запиши.
— На чье имя?
— На имя королевы.
— Как, на имя ее величества?
— Совершенно верно. Adieu, мой добрый Перигор! — И изящный незнакомец уехал. Последовало молчание, в продолжение которого трактирщик жалобно глядел на свою супругу. Вдруг топот копыт заставил его вздрогнуть, и в дверях показался господин аристократической наружности.
— Ах, — приветливо сказал вельможа. — Уж не обманывают ли меня мои глаза? Нет, это радушный и щедрый Перигор. Послушай, Перигор. Я голоден. Я умираю. Я бы охотно пообедал.
Трактирщик снова уставил стол яствами.
И снова он был опустошен, как нивы Египта, обглоданные чудовищным нашествием саранчи. Приезжий поднял голову.
— Принеси мне еще курицу, любезный Перигор.
— Невозможно, ваше сиятельство, кладовая пуста.
— Ну тогда копченый окорок.
— Невозможно, ваша светлость, ветчины больше нет.
— В таком случае, вина!
Хозяин принес сто сорок четыре бутылки. Вельможа выпил их все подряд.
— Когда нечего есть, можно пить, — благодушно сказал аристократ-приезжий.
Трактирщик содрогнулся.
Гость встал и собрался ехать.
Трактирщик медленно подошел к нему со счетом, к которому украдкой приписал убытки, причиненные ему предыдущими незнакомцами.
— А, счет. Запиши.
— Записать? На чье имя?
— На имя короля, — сказал гость.
— Как, его величества?
— Разумеется. Будь здоров, Перигор!
Трактирщик застонал. Затем он вышел на улицу и снял свою вывеску. Затем сказал жене:
— Я простой человек и не разбираюсь в политике. Однако сдается мне, что государство в опасности. Его преосвященство кардинал, его величество король и ее величество королева разорили меня в конец.
— Постой, — сказала госпожа Перигор, — мне пришла в голову одна мысль.
— А именно…
— Ступай сам в мушкетеры!
