- Господи, ну пожалуйста, пожалуйста! – спрятав лицо в ладони, захныкала Клякса. – Пусть они не дойдут сюда сегодня. Пусть где-нибудь раньше подохнут.
- Какая разница? – усмехнулся Гоблин, бросив короткий взгляд на торчащий из груды бетонных обломков крест. – Не сейчас, так потом. Все равно доберутся. И никуда мы от них не денемся. Не знаю, как вы, а я жалею, что не со всеми вместе… Они даже сообразить не успели, что происходит. Раз – и все. Секунде – и той можно позавидовать, она хотя бы не ждала, что вот-вот…
- Так в чем дело? – улыбка Медведа, как обычно, напоминала мне опасную бритву. – Отойди за угол и бахни себе в башку. Они только рады будут.
- Да и ты не огорчишься, да?
- Тихо! – прошипела я.
Все замерли, напряженно вслушиваясь. Гоблин, Медвед и Крыса-Лариса ворочали глазами, как андерсоновские собаки, пытаясь разглядеть среди развалин серые тени, остальные с надеждой смотрели на меня. Мне не нужно было вглядываться в мешанину кирпичных остовов или прислушиваться к завыванию ветра. Я чувствовала их приближение каким-то особым звериным чутьем – по мгновенному напряжению лицевых мышц, по онемению кончиков пальцев, по легкой звенящей дурноте. По тяжелой, как бетон на могиле Секунды, ненависти.
- По местам! – скомандовала я.
Конец света я представляла себе не так. Как угодно, но только не так. Мое детство пришлось на начало 80-х, когда страх ядерной войны стал обычным – я бы даже сказала, обыденным делом. Наверно, все дети проходят через страх смерти, но у моего кошмара был вполне определенный облик.
Тяжелые низкие тучи. Давящая духота. Узкие хищные тела ракет, вспарывающие небо. Ослепительная вспышка. Стремительно растущая ввысь черная поганка…
Сильнее всего я боялась летом за городом – на даче, а особенно в пионерском лагере. Совсем рядом находился военный аэродром. Реактивные самолеты летали так низко, что, казалось: еще чуть ниже – и можно будет разглядеть лицо пилота за стеклом кабины. Рев, от которого все внутри мгновенно леденеет. Черные ели за окнами корпуса, похожие в призрачном свете белой ночи на разрушенные дома, – точно такие же, как те, в развалинах которых мы прятались сейчас.
Мои соседки по палате быстро поняли, в чем дело, и после отбоя травили меня со всей изощренной детской жестокостью. «Я читала, что ядерная война начнется в 85-ом году». – «Какой ужас, нам будет всего по семнадцать лет! Хоть бы Брежнев прожил подольше. Я боюсь, что война начнется сразу же, как он умрет». Я укрывалась одеялом с головой и тихо плакала в подушку от безысходного ужаса, не дающего соображать здраво. Не дающего дышать…
Со временем страх этот притупился – как и любой другой задержавшийся страх. Да и времена изменились. И я скорее могла представить себе конец света в результате столкновения Земли с астероидом или какой-нибудь другой подобной катастрофы. И только иногда от внезапного громкого звука, похожего на взрыв или просто непонятного, что-то внутри обрывалось и воздух застревал в легких…
Они приближались – разгоряченные легкой победой. Но ждать, что эйфория придала им легкомыслия и неосторожности, было бы безумием.
Казалось, взбаламученная адреналином кровь вот-вот закипит и меня разорвет в клочья, как вытащенную из воды глубинную рыбу. Я поймала взгляд Гоблина. Мы и раньше понимали друг друга без слов, еще до того. Ему не хватало моей интуиции и парадоксальности мышления. Мне – его хладнокровия и выдержки. Но вместе мы были как правильно собранный паззл. И даже присутствовало в этом единстве нечто чувственное, хотя я была почти вдвое старше и годилась Гоблину в матери.
Он сделал несколько едва приметных жестов, понятных только нам двоим. Я кивнула. Расклад менялся на ходу. Главное, чтобы остальные наши сообразили и смогли перестроиться.
У нас было преимущество, которое когда-то принадлежало им. Для победы – пусть маленькой, временной! - нам достаточно было убить хотя бы одного из них. Потеряв бойца, они откатывались на исходные позиции, и мы получали передышку – когда на день, а когда и на неделю. Им, чтобы победить, надо было уничтожить всех нас. До сих пор мы похоронили одну лишь Секунду, да и то потому, что первая атака застала нас врасплох. Мы держались уже третий месяц, но на сколько еще хватит сил – никто не знал.
- А что, если мы замочим их всех разом? – как-то спросила Крыса-Лариса. – Ну, помните, как тогда? Когда мы их собирались в море загнать?
- Не напоминай, - Профф сморщился, как от кислятины. – Как подумаю, что мы могли это сделать, но не сделали, - дурно делается. Кофейку попить, жопу почесать, в туалет сбегать… Вот и просрали… всю планету.
- Ты думаешь, если бы мы закончили, ничего этого не произошло бы? – хмыкнул Локи.
- Уверен! – Профф с такой силой швырнул камень в кучу щебня, что Клякса пискнула – ее поцарапало отскочившим осколком. – Они поняли: еще чуть-чуть – и им песец, надо что-то делать. А мы им для этого самого «что-то» любезно предоставили свой coffee break.
- Тебя послушать, так это мы Землю погубили, - нахмурился Гоблин.
- А разве нет? – опасно улыбнулся-оскалился Медвед. – Ты вот сколько времени угробил на эту херню? Год? Два? Небось, все свободное время на это тратил – иначе не попал бы в команду. И ты, Квака, и ты, Профф, и я. Все мы. Это мы их натаскали, они ведь с каждым днем сильнее и хитрее становились. Мы во всем виноваты!
