— Что это ты пишешь? — спросил Пух, забираясь на мой письменный стол.
— Книгу. Она будет называться «Пух и Дао», — ответил я.
— Пух и... кто? — спросил он, от испуга размазав лапой одно из написанных мною слов.
— Не «кто», а «что», — сказал я сердито, отодвигая карандашом его лапу подальше. — «Пух и Дао», или, если хочешь, «Дао Пуха».
— По-моему, это больше похоже на жалобное «Мяу!» Пуха, — сказал он, обиженно потирая лапу.
— Не говори глупостей! — огрызнулся я.
— А о чем эта книга? — спросил Пух, вплотную придвинув свой любопытный нос и размазав еще одно слово.
— Она о том, как быть счастливым и сохранять безмятежное спокойствие в любых обстоятельствах! — завопил я.
— А ты читал ее? — спросил Пух недоверчиво.
Этот разговор состоялся вскоре после того, как мы с друзьями обсуждали Великих Мыслителей Прошлого, и кто-то сказал, что все они, по сути дела, жили на Востоке, а я возразил, что не все, но собеседник не слушал возражений и все продолжал развивать свою мысль, которая, вроде этого предложения, никак не кончалась, и тогда я решил продемонстрировать образец Западной Мудрости, чтобы доказать друзьям, что мир состоит не только из восточной половинки. И я прочитал:
— Пух! Когда ты просыпаешься утром, — сказал наконец Пятачок, — что ты говоришь сам себе первым делом?
— Что у нас на завтрак? — сказал Пух. — А ты, Пятачок, что говоришь?
— А я говорю: «Интересно, что сегодня случится интересное?» — сказал Пятачок.
Пух задумчиво кивнул.
— Это то же самое, — сказал он [1].
— Ну, и что это значит? — спросил мой непробиваемый оппонент.
— Это значит, что мудрость Дао не чужда и Западу.
— А по-моему, это просто отрывок из «Винни-Пуха».
— Нуда, — сказал я.
— Так там нет никакого Дао, — заявил он.
— Нет, есть.
— Нет, нет, — упорствовал он.
— А что же там есть, по-твоему?
— Да всего лишь глупый, набитый опилками медведь, который шатается по лесу, пристает ко всем с дурацкими вопросами, распевает песенки и попадает в самые невообразимые истории, не становясь при этом ни на йоту умнее и оставаясь все таким же невежественным бодрячком-простачком. Вот и все, что там есть.
— Это то же самое, — сказал я.
Именно тогда у меня зародилась идея написать книгу, которая объяснила бы основные принципы даосизма на материале «Винни-Пуха» и одновременно объяснила бы смысл «Винни-Пуха» в свете основных идей даосизма.
Узнав о моих намерениях, Умные Люди стали кричать, что это полный абсурд, чепуха и так далее. Другие объявили, что никогда не слышали ничего более глупого и что я витаю в облаках. Третьи считали, что идея заманчивая, но трудноосуществимая. «Тут не за что уцепиться, — говорили они. — С чего ты начнешь? »
Ну, на этот счет как раз имеется одно старинное даосское изречение: «Путешествие в тысячу миль начинается с первого шага».
Так что, я думаю, с начала мы и начнем.
— Знаешь, Пух, — сказал я, — похоже, очень многие не имеют представления о том, что такое даосизм.
— В самом деле? — спросил Пух, поморгав.
— В первой главе, наверное, нужно это как-то объяснить.
— Понятно, — сказал Пух.
— А для этого лучше всего ненадолго съездить в Китай.
— В Китай? — спросил он, изумленно округлив глаза. — Прямо сейчас?
— Нуда. Все, что для этого требуется, — откинуться на спинку стула, расслабиться, — и мы на месте.
— А, понятно, — сказал Пух.
Представим себе, что мы прогуливаемся по узкой улочке большого китайского города и видим магазинчик, который торгует картинами, написанными в классической манере. Мы заходим в магазинчик и просим продавца показать нам что-нибудь аллегорическое — можно и с юмором, но исполненное Непреходящего Смысла. Продавец улыбается. «У нас есть как раз то, что вам нужно, — говорит он, — копия „Пробующих уксус"». Он подводит нас к большому столу и разворачивает один из свитков. «Прошу простить, у меня дела», — добавляет он и исчезает в глубине магазина, оставив нас наедине с картиной.
Видно, что это копия, сделанная не очень давно, но мы знаем, что оригинал был написан еще в старину, — правда, трудно сказать, когда именно. Нашим современникам сюжет этой картины хорошо известен. На ней изображены три человека, стоящие возле бочонка с уксусом. Каждый из них попробовал уксус, окунув в него палец и облизнув его.
Ощущения, вызванные этим экспериментом, отражены на их лицах.
Изображение аллегорическое, и подразумевается, что перед нами не обыкновенные люди, решившие отведать уксуса, а основатели трех великих учений Древнего Китая, сам же уксус символизирует Суть Жизни. Эти три человека — Конфуций, Будда и Лао-цзы, автор самой первой из книг, излагающих основы даосизма. У Конфуция выражение лица кислое, на лице Будды написана горечь, а Лао-цзы улыбается.
Конфуцию жизнь вообще представлялась довольно кислой. Он полагал, что связь времен прервалась и что жизнь, устроенная человеком на земле, не соответствует тому, что предначертано Небесами для всего сущего. Он считал необходимым свято чтить предков и соблюдать старинные обычаи и Церемонии, во время которых император, Сын Неба, играл роль посредника между бесконечностью космоса и конечностью земного существования. Конфуцианство выработало целую систему чрезвычайно сложных ритуалов на все случаи жизни; эти ритуалы складывались из тщательно рассчитанных жестов и шагов, точно отмеренного количества придворной музыки и строго определенных фраз и речевых оборотов. До нас дошла поговорка, сложенная о Конфуции: «Если циновка лежит неровно, Учитель не сядет на нее». Это показывает, сколь неукоснительно конфуцианцы соблюдали установленный порядок.
