Факт, затмивший чудо (часть 1)
На первый взгляд кажется, что «спасение» и «киберпросторанство» понятия предельно далекие друг от друга. Первое связано с монастырем, с храмом, с заботой о душе, второе — с торжеством техники и триумфом скорости. Но для того, чтобы понять, как обстоит дело со спасением сегодня, неминуемо придется вникнуть в технику, войти в сеть, исследовать киберпространство. Хотя бы потому, что мы уже здесь.
Вольфганг Гигерих в своем эссе «Ракета и стартовая площадка»[1], говорит о христианстве как о фундаменте западной цивилизации, что, конечно, выглядело бы общим местом, если бы не сугубо буквальное прочтение тезиса. Фундамент оказался предназначенным не только для установления на нем системы ценностей, и вообще не только для специфически духовных установлений. Прочное основание, заложенное христианством, смогло разместить и выдержать все основания дисциплинарной науки, а также и инфраструктуру современной техники. Среди прочего, а может быть даже и в первую очередь, надежного фундамента требовала стартовая площадка для ракеты — космодром. Экзистенциальные новации, учрежденные христианством и внесенные им в сферу налично сущего, как раз и послужили цементирующим началом для той точки опоры, оттолкнувшись от которой, смогла, в конце концов, стартовать космическая ракета[2].
По мнению Гигериха, жесткая система координат, выравнивающая любой событийный поток и ориентирующая его относительно абсолютного начала отсчета, сыграла и продолжает играть роль нивелира, позволяющего определиться в любых условиях. Иными словами, задать определенность человеческому существу, указать точную и недвусмысленную привязку к трансцендентному. Текучесть политеизма с его легкостью паразитарных отождествлений требовала всякий раз дополнительных ориентиров для того, чтобы определиться. Труд узнавания отвлекал слишком много сил, а фундамент все равно оставался чрезмерно зыбким, непригодным для наиболее дерзких проектов. Потерять себя, свое обеспеченное человеческое можно было даже за пределами собственного полиса, а не то, что в просторах космоса.
Согласно Аристотелю, варвар, обращенный в раба, оставлял свое человеческое мерило там, где оставалось его племя; сложная громоздкая система координат практически не поддавалась перемещению, в отличие от легкого переносного транспорта христианства. Извлечение такого индивидуума из социума обрывало его привязку к копилке человеческого, поэтому, собственно извлекаемое оказывалось лишь говорящим орудием. Или даже мычащим орудием с высокомерной точки зрения греков[3]. Извлечь нечто большее не удавалось по той же причине, по какой не удается безнаказанно извлечь рыбу из воды или птицу из воздуха.
Христианство входит в мир через радикальное упрощение исходного трансцендирования. Господь един, имя его Иисус, найти (обрести) его можно в любой заброшенности: «Где вас трое соберется во имя Мое, там и Я среди вас» (Коринф. 4;7). В любых духовных странствованиях, блужданиях и заблуждениях, ориентир позволяет определить, где ты находишься: независимость сингулярной точки в свою очередь санкционирует множество относительных плавающих систем отсчета, — они более не угрожают развоплощением человеческого существа.
Поэтому, в частности, ракета установлена на надежном основании космодрома, космодром спроектирован в соответствии с расчетами точной науки, а наука, как известно, опирается на факты. Фактичность в качестве принципа установлена и заданна первополаганием Факта, — уникального единичного события, которое остается неизменным в любых теоретических системах отсчета: толкованиях, интерпретациях, «точках зрения» и т. п. Любая точка зрения открывает некоторую собственную панораму обзора, однако господствующая высота Факта просматривается отовсюду. Этим основополагающим фактом является жизнь и деяния Иисуса, от рождения-Рождества до распятия и Воскресения. В отличие от плавающих событий политеизма, лишь пунктирно присутствующих в земном времени и уводящих в темпоральную неопределенность типа «давным-давно» и «когда-то», факт жизни Иисуса учреждает и собственное счетное время и начало его отсчета. Все события привязаны к началу координат, каждое из них может быть точно локализовано на оси времени. Многочисленные факты, зафиксированные наукой и имеющиеся в ее распоряжении, установлены с разной степенью исследовательских усилий, отслежены с различных теоретических позиций (плавающих систем отсчета), но все они подражают Факту, — в частности, тем, что не исчезают с горизонта в случае перемены точки зрения. Совсем не такова раскадровка языческой действительности, в ней сплошь и рядом царит несоизмеримость событий, равно как и зыбкость событийных построек этого мира. Все зависит от интерпретации: сон, приснившийся фараону, отменяет и опрокидывает множество эмпирических постановлений — как раз потому, что они не являются прочно установленными фактами.
Дисциплинарная наука в своей заносчивости может, конечно, и не осознавать подражательного характера устанавливаемых ею фактов, она может думать, что обнаруживает их на ровном месте, однако и ровное место не свалилось с неба, оно было подготовлено благодаря сошествию с небес Сына Божьего. Чем более разношерстными, и в то же время незыблемыми являются многочисленные факты, тем более сакральным и сингулярным должен быть Факт; ведь ему приходится подпирать собой всю россыпь, не только раз и навсегда, но и каждый раз заново конституируя среду фактичности.
