Дао Винни-Пуха - [3]
— Да? — воспрянул духом Пух.
— Конечно. Это принцип «Пу», что означает «необработанный кусок дерева».
— Действительно, а я и забыл, — сказал Пух.
Итак, нужно прежде всего объяснить, что такое «Пу», «необработанный кусок дерева». Следуя старинной даосской традиции, мы не будем слишком подробно и углубленно все растолковывать, потому что это ни к чему, кроме путаницы, не приведет, а лишь создаст впечатление, что речь идет о некой абстрактной идее, которую можно рассмотреть и отбросить, сказав: «Да, конечно, идея интересная, но какое отношение она имеет к делу? » Так что мы постараемся не столько объяснить, сколько показать, под разными углами зрения, какое отношение к делу имеет принцип «Пу».
Само это слово, кстати, произносится почти так же, как и «Пух», но без такого хрипения в конце. Это похоже на звук, который мы издаем, когда в жаркий летний день сдуваем мошку, прицепившуюся к рукаву. Смысл выражения «необработанный кусок дерева» в том, что все предметы изначально, в их нетронутом природном состоянии обладают собственной внутренней энергией, которая легко утрачивается, когда их трогают слишком часто и бесцеремонно. Обычный толковый словарь китайского языка определяет термин «Пу» как «естественный, простой, бесхитростный, честный». Слово «Пу» представляет собой комбинацию из двух иероглифов: первый из них, корневой иероглиф, или «ключ», обозначает дерево, древесину; вторая, фонетическая часть — густые заросли, чащу. Так из значений «дерево в лесной чаще» и «нераспиленное бревно» образуется термин «необработанный кусок дерева», под которым подразумевают понятие «первозданной целостности».
Этот основополагающий принцип даосизма применим не только к предметам и явлениям природы в их первозданном виде, но в равной степени и к людям. А также к медведям. А медведь Винни-Пух — это, можно сказать, живое олицетворение «необработанного куска дерева», и, как таковое, он может порой показаться кое-кому чересчур простоватым.
— А по-моему, нам надо взять правее, — тревожно сказал Пятачок. — А ты что думаешь, Пух?
Пух посмотрел на свои передние лапки. Он знал, что одна из них была правая; знал он, кроме того, что если он решит, какая из них правая, то остальная будет левая. Но он никак не мог вспомнить, с чего надо начинать.
— Ну... — сказал он нерешительно.
...но каким бы Пух ни выглядел в глазах окружающих — и в особенности тех, кого легко вводит в заблуждение внешность, — ему, «необработанному куску дерева», удается выполнить все задуманное именно благодаря своему простодушию. Ведь простодушие, как вам подтвердит любой встретившийся где-нибудь в лесу даосский старец, — совсем не то же самое, что глупость. Не случайно идеальным умом даосизм считает спокойный, невозмутимый, пассивно отражающий действительность ум «необработанного куска дерева», и не случайно именно Винни-Пух, а не умники Иа-Иа, Кролик или Сова, является главным героем сказки Алена Милна.
— Итак, — сказал Кролик, — мы умудрились заблудиться. Таковы факты.
Все трое отдыхали в маленькой ямке с песком. Пуху ужасно надоела эта ямка с песком, и он серьезно подозревал, что она просто-таки бегает за ними по пятам, потому что, куда бы они ни направились, они обязательно натыкались на нее. Каждый раз, когда она появлялась из тумана, Кролик торжествующе заявлял: «Теперь я знаю, где мы!», а Пух грустно говорил: «Я тоже». Пятачок же вообще ничего не говорил, он старался придумать, что бы такое ему сказать, но единственное, что приходило ему в голову, это: «Помогите, спасите!» — а говорить это было бы, наверно, глупо, ведь с ним были Пух и Кролик. Все долго молчали.
— Ну что ж, — сказал Кролик, по-видимому все это время напрасно ожидавший, что его поблагодарят за приятную прогулку. — Пожалуй, надо идти.
— А что, если... — начал Пух не спеша, — если, как только мы потеряем эту Яму из виду, мы постараемся опять ее найти?
— Какой в этом смысл? — спросил Кролик.
— Ну, — сказал Пух, — мы все время ищем дом и не находим его. Вот я и думаю, что если мы будем искать эту Яму, то мы ее обязательно не найдем, потому что тогда мы, может быть, найдем то, чего мы как будто не ищем, а оно может оказаться тем, что мы на самом деле ищем.
— Не вижу в этом большого смысла, — сказал Кролик.
— Нет, — сказал Пух скромно, — его тут нет. Но он собирался тут быть, когда я начинал говорить. Очевидно, с ним что-то случилось по дороге.
— Если я пойду прочь от этой Ямы, а потом пойду обратно к ней, то, конечно, я ее найду, — сказал Кролик.
— А вот я думал, что, может быть, ты ее не найдешь, — сказал Пух. — Я почему-то так думал.
— Ты попробуй, — сказал неожиданно Пятачок, — а мы тебя тут подождем.
Кролик фыркнул, чтобы показать, какой Пятачок глупый, и скрылся в тумане. Отойдя шагов на сто, он повернулся и пошел обратно. И после того, как Пух и Пятачок прождали его двадцать минут, Пух встал.
— Я почему-то так и думал, — сказал Пух. — А теперь, Пятачок, пойдем домой.
— Пух, — закричал Пятачок, дрожа от волнения, — ты разве знаешь дорогу?
— Нет, — сказал Пух, — но у меня в буфете стоит двенадцать горшков с медом, и они уже очень давно зовут меня. Я не мог как следует их расслышать, потому что Кролик все время тараторил, но если все, кроме этих двенадцати горшков, будут молчать, то я думаю, Пятачок, я узнаю, откуда они меня зовут. Идем.
Макс Нордау"Вырождение. Современные французы."Имя Макса Нордау (1849—1923) было популярно на Западе и в России в конце прошлого столетия. В главном своем сочинении «Вырождение» он, врач но образованию, ученик Ч. Ломброзо, предпринял оригинальную попытку интерпретации «заката Европы». Нордау возложил ответственность за эпоху декаданса на кумиров своего времени — Ф. Ницше, Л. Толстого, П. Верлена, О. Уайльда, прерафаэлитов и других, давая их творчеству парадоксальную характеристику. И, хотя его концепция подверглась жесткой критике, в каких-то моментах его видение цивилизации оказалось довольно точным.В книгу включены также очерки «Современные французы», где читатель познакомится с галереей литературных портретов, в частности Бальзака, Мишле, Мопассана и других писателей.Эти произведения издаются на русском языке впервые после почти столетнего перерыва.
В книге представлено исследование формирования идеи понятия у Гегеля, его способа мышления, а также идеи "несчастного сознания". Философия Гегеля не может быть сведена к нескольким логическим формулам. Или, скорее, эти формулы скрывают нечто такое, что с самого начала не является чисто логическим. Диалектика, прежде чем быть методом, представляет собой опыт, на основе которого Гегель переходит от одной идеи к другой. Негативность — это само движение разума, посредством которого он всегда выходит за пределы того, чем является.
В Тибетской книге мертвых описана типичная посмертная участь неподготовленного человека, каких среди нас – большинство. Ее цель – помочь нам, объяснить, каким именно образом наши поступки и психические состояния влияют на наше посмертье. Но ценность Тибетской книги мертвых заключается не только в подготовке к смерти. Нет никакой необходимости умирать, чтобы воспользоваться ее советами. Они настолько психологичны и применимы в нашей теперешней жизни, что ими можно и нужно руководствоваться прямо сейчас, не дожидаясь последнего часа.
На основе анализа уникальных средневековых источников известный российский востоковед Александр Игнатенко прослеживает влияние категории Зеркало на становление исламской спекулятивной мысли – философии, теологии, теоретического мистицизма, этики. Эта категория, начавшая формироваться в Коране и хадисах (исламском Предании) и находившаяся в постоянной динамике, стала системообразующей для ислама – определявшей не только то или иное решение конкретных философских и теологических проблем, но и общее направление и конечные результаты эволюции спекулятивной мысли в культуре, в которой действовало табу на изображение живых одухотворенных существ.
Книга посвящена жизни и творчеству М. В. Ломоносова (1711—1765), выдающегося русского ученого, естествоиспытателя, основоположника физической химии, философа, историка, поэта. Основное внимание автор уделяет философским взглядам ученого, его материалистической «корпускулярной философии».Для широкого круга читателей.
В монографии на материале оригинальных текстов исследуется онтологическая семантика поэтического слова французского поэта-символиста Артюра Рембо (1854–1891). Философский анализ произведений А. Рембо осуществляется на основе подстрочных переводов, фиксирующих лексико-грамматическое ядро оригинала.Работа представляет теоретический интерес для философов, филологов, искусствоведов. Может быть использована как материал спецкурса и спецпрактикума для студентов.