Лондон, Англия
18 сентября 1805 года
— Я слышала, он цыган.
— Ах, об этом говорят уже целый месяц! Все были потрясены слухами о его сомнительном происхождении! Но если для кого-то подобные сплетни навсегда закрыли бы доступ в общество, Доминику, кажется, это только на пользу. Лондонские дамы готовы на все, лишь бы узнать правду, поэтому он пользуется здесь большим успехом.
Леди Дартмур засмеялась, жеманно прикрывая рот рукой в белоснежной бальной перчатке.
— Полагаю, ты права, милочка, у нас найдется немало сплетниц, обожающих эдакие скандальные истории, и все же…
Дама с явной симпатией окинула взглядом ладную фигуру в безупречном черном сюртуке и серых обтягивающих бриджах. Он был строен, высок, выделялся среди остальных мужчин в этом сверкающем зале. Густая, иссиня-черная шевелюра особенно выразительно смотрелась на фоне белоснежного жесткого воротника рубашки и кремового шелкового галстука.
Леди Дартмур смотрела на него с мечтательной улыбкой, в которой сквозило некое сожаление. Сама не замечая того, она расправила едва заметную морщинку на лифе платья из зеленого шелка.
— Видит Бог, Доминик Эджемонт — самый привлекательный мужчина в Лондоне. Опасно привлекательный…
Статная женщина, леди Вексфорд, собеседница леди Дартмур, видимо, была согласна с приятельницей. Она прошептала что-то на ушко подруге, и обе сдержанно засмеялись. К сожалению, мы так и не узнаем, о чем они говорили потом, — их слова заглушила громкая музыка, но о содержании их беседы легко можно было догадаться по стыдливому румянцу младшей и многозначительной улыбке старшей.
Леди Кэтрин Баррингтон, графиня Арундейл, ставшая невольной свидетельницей вышеописанного разговора, проводила взглядом кокетливых кумушек. Ей было очень интересно, кто такой Доминик.
— Послушай, Амелия, — обратилась она к сопровождавшей ее даме, — о ком говорили те две женщины?
Кэтрин обвела взглядом зал, надеясь отыскать того, о ком шла речь, но среди нарядных, элегантно одетых мужчин не увидела ни одного, кого можно было бы назвать цыганом.
— Мне показалось, что они хорошо знают джентльмена, о котором шептались.
Белоснежный блестящий наряд с высокой талией делал особенно заметной модную бледность Кэтрин и подчеркивал необычный цвет ее волос, медных с золотым отливом.
Амелия Кодрингтон Баррингтон, баронесса Нортридж, жена двоюродного брата Кэтрин Эдмунда и самая близкая подруга Кэтрин, только пожала плечами.
— Ты про этих сплетниц? Не понимаю, почему бы им не поболтать о ком-нибудь.
— Но, — продолжала настаивать Кэтрин, — судя по их словам, этот Доминик — весьма популярная личность.
В это время к ним подошел слуга с серебряным подносом, уставленным напитками. От прислуги требовалась немалая ловкость, чтобы в переполненном зале пронести тяжелый поднос чуть ли не над головой. Хрустальные бокалы с шампанским слегка позванивали. Им вторили хрустальные подвески люстр под высоким лепным потолком.
— Речь шла о Доминике Эджемонте, — сообщила Амелия, — лорде Найтвике, наследнике маркиза Грэвенвольда.
Ее слова мало что сказали Кэтрин, совершенно не искушенной в делах высшего общества, но для женщины чуть более опытной одно лишь перечисление титулов Доминика Эджемонта показалось бы впечатляющим. Амелия, на пять лет старше Кэтрин, намного лучше знала свет, чаще выезжала и была в курсе всех событий последнего месяца.
— Вот он, в конце зала, у большого позолоченного зеркала.
Кэтрин обвела взглядом роскошный зал. Глаза слепило от блеска хрусталя и зеркал, от сверкания драгоценностей на одетых в умопомрачительные наряды женщинах. Мужчины, все в дорогих сюртуках и бриджах, представляли достойный фон для пришедших с ними дам. Канделябры бросали отсветы на обтянутые золотой парчой стены; накрытые белоснежным льном столы сверкали серебром; изысканные яства источали тонкий аромат, подносы с хрустальными фужерами, установленными в виде пирамид, блестели, словно хрустальные призмы. Возле зеркала стояли несколько мужчин.
— Который из них Доминик Эджемонт? — спросила Кэтрин. — Там человек семь.
— Тот, что повыше остальных. С черными кудрявыми волосами. Он и впрямь ничего, не правда ли? Половина лондонских дам уже покорены его обаянием, и остальные были бы в их числе, если бы не боялись влюбиться всерьез.
Ошибиться было трудно. Ростом и статью он действительно превосходил стоящих рядом. Но Кэтрин не видела его лица. Мужчина, о котором говорила кузина, стоял к ней спиной. Его осанка, повелительные спокойные жесты, дорогая, прекрасно сшитая одежда — все выдавало в нем человека из высшего общества. Эджемонт стоял в окружении таких же породистых леди и джентльменов, искушенных светских львов и львиц. Женщины взирали на него с восхищением, во взглядах мужчин было больше зависти. Значит, этот лорд был человеком опасным.
— Вы знакомы? — спросила Кэтрин.
Она видела, с каким достойным восхищения искусством леди Вексфорд пробирается поближе к нему, небрежно помахивая дорогим веером настоящей ручной работы, привезенным с экзотического Востока. Да, эта леди не упустит возможности показать всем такую изысканную вещицу.
— Не слишком близко, — ответила Амелия. — Лорд Найтвик предпочитает жить у себя в поместье, в обществе появляется только тогда, когда это необходимо ему для дела.
