Следующий рассказ, строго говоря, не является научно-фантастической загадкой, но я включаю его в сборник. Причина в том, что наука вообще тесно связана с различными загадками, и мне не хотелось ее наказывать только потому, что речь идет о сегодняшней науке, а не о науке будущего.
Если вы думаете, что трудно раздобыть цианид калия, подумайте снова. Я держал в руке бутыль с целым фунтом. Коричневое стекло, четкая этикетка с надписью «Цианид калия ХЧ» (мне объяснили, что это означает «химически чистый»), с маленьким черепом и скрещенными косточками под ним.
Человек, которому принадлежала бутылочка, протер очки и посмотрел на меня. Профессор Гельмут Родни из университета Кармоди. Среднего роста, коренастый, с мягким подбородком, пухлыми губами, заметным животиком, копной каштановых волос и с видом полного равнодушия к тому, что я держу в руках столько яда, что им можно отравить целый полк.
Я спросил:
— Вы хотите сказать, что это просто стоит у вас на полке, профессор?
Он ответил неторопливо, как привык, очевидно, читать лекции студентам:
— Да, всегда, инспектор. Вместе с другими химикалиями, в алфавитном порядке.
Я осмотрел тесно заставленную комнату. Вдоль верхней части всех стен полки, и все заполнены бутылками, большими и маленькими.
— Это яд, — сказал я, указывая на бутылку.
— Большинство остальных тоже, — спокойно ответил он.
— Вы следите за тем, что у вас есть?
— В общем. — Он потер подбородок. — Я знаю, что у меня есть эта бутылка.
— Но, предположим, кто-нибудь войдет и наберет себе полную ложку. Сможете определить?
Профессор Родни покачал головой.
— Вероятно, нет.
— Ну, ладно, в таком случае у кого есть доступ в лабораторию? Она закрывается?
Он сказал:
— Закрывается, когда я ухожу по вечерам, если я не забуду закрыть. А днем она открыта, и я то в кабинете, то выхожу.
— Другими словами, профессор, всякий, даже человек с улицы, может выйти отсюда с цианидом, и никто не заметит.
— Боюсь, что так.
— Скажите, профессор, зачем вам столько цианида? Травить крыс?
— Доброе небо, нет! — Эта мысль, казалось, вызвала у него отвращение. — Цианид используется в органических реакциях при получении промежуточных соединений, для создания соответствующей основной среды, как катализатор…
— Понятно, понятно. А в каких еще лабораториях используется цианид?
— В большинстве, — сразу ответил он. — Даже в студенческих лабораториях. В конце концов это распространенный химикалий, его обычно используют в реакциях.
— Я бы не назвал сегодняшнее использование обычным.
Он вздохнул и ответил:
— Да, вы правы. — И задумчиво добавил: — Их называли Библиотечные Двойняшки.
Я кивнул. Причина прозвища была мне понятна. Девушки-библиотекарши были очень похожи.
Не неразличимы, конечно. У одной небольшой заостренный подбородок на круглом лице, а у другой квадратная челюсть и длинный нос. Но поставь их за библиотечным столом: у обеих медово-светлые волосы с пробором посредине. Посмотри им быстро в глаза: у обеих они голубые одинакового оттенка. Если посмотреть на них с некоторого расстояния, увидишь, что у них одинаковый рост, одинаковый размер бюстгальтера. И обе одеты в синее.
Впрочем, сейчас их смешать невозможно. Девушка с маленьким подбородком и круглым лицом умерла, наглотавшись цианида.
Первое, на что я обратил внимание, явившись со своим партнером Эдом Хэтевеем, было именно сходство. Одна девушка мертвая лежала в кресле, глаза ее открыты, одна рука свисает, под ней на полу разбитая чайная чашка, как точка под восклицательным знаком. Как оказалось, ее звали Луэлла-Мэри Буш. Вторая девушка казалась первой, возвращенной к жизни; бледная и дрожащая, она смотрела прямо перед собой и, казалось, не замечает ни полицию, ни сослуживцев. Ее звали Сьюзен Мори.
Первый мой вопрос был:
— Родственники?
Оказалось, нет. Даже не двоюродные сестры.
Я осмотрел библиотеку. Множество полок с книгами в одинаковых переплетах, потом другие полки с книгами в других одинаковых переплетах. Это тома журналов исследований. Во второй комнате полки с учебниками, монографиями и другими книгами. В глубине альков, в нем непереплетенные номера периодики в мягких серых обложках. От стены до стены длинные столы, за которыми может усесться сто человек, если занять все места. К счастью, сейчас такого не было.
Сьюзен Мори невыразительно, безжизненно рассказала нам о происшествии.
Миссис Неттлер, старший библиотекарь, пожилая женщина, ушла во второй половине дня, оставив двух девушек. Очевидно, это не было чем-то необычным.
В два часа, плюс минус пять минут, Луэлла-Мэри пошла во вторую комнату за библиотечным столом. Тут, помимо новых книг, еще не занесенных в каталог, новых журналов, ждущих переплета, и отложенных книг, ждущих своих читателей, была также небольшая плитка, чайник и все необходимое для приготовления чая.
Очевидно, чай в два часа здесь тоже обычное явление.
Я спросил:
— Луэлла-Мэри готовила чай ежедневно?
Сьюзен взглянула на меня своими голубыми глазами.
— Иногда миссис Неттлер, но обычно Лу… Луэлла-Мэри.
Когда чай был готов, Луэлла-Мэри вышла, и они вдвоем ушли во вторую комнату.
— Вдвоем? — резко спросил я. — А кто присматривал за библиотекой?
