Журнал выздоровления: Запись №1
Кто знает, что могло пойти не так в этих лесах. Завяжи один шнурки покрепче, а другой осторожней поставь ногу на гнилую ветку – глядишь, меня бы тут и не оказалось. Я могла бы быть на свободе, вместо того, чтобы сидеть взаперти в этой дыре, посасывая еду через соломинку и пялясь на обитую войлоком стену.
Могло ведь и не случится такого кошмарного кровопролития. Или могло быть даже больше смертей. Никто не знает, как все могло обернуться.
По-другому и быть не могло, вот ПОЧЕМУ. Единственный неизменный вопрос. И пока что наилюбимейший вопрос Доктора Мозг с Горошину. Единственный. Каждый раз, когда он входит в мою крошечную квадратную клетушку.
- Есть соображения ПОЧЕМУ?
- Какие-либо ещё причины ПОЧЕМУ?
- Я не смогу помочь тебе, пока ты не скажешь мне ПОЧЕМУ.
Ну, дело вот в чем, Док. Если ты до сих пор не дотумкал до этого своей пустоголовой башкой, тогда я уж ничем не могу тебе помочь. Ведь это так очевидно ПОЧЕМУ, ты, картофелеголовый, вечно сопливый идиот. Вот ПОЧЕМУ.
Вот что я тебе на это скажу: Они все заслужили смерть. Каждый из них. И если ты этого не видишь... что ж, тогда ничем не могу помочь.
Келли Веласкес не была готова умереть.
Не здесь. Не сейчас. Не подобным образом. Не стоя посреди чёрной лесной ямы, сжимая рулон туалетной бумаги.
Нет. Это казалось противоестественным. Ей всего лишь шестнадцать.
Но это вот-вот должно было случиться. Особенно, если этому существу..., этому фыркающему, шумно дышащему, громадному существу, удастся учуять её запах.
Келли стояла, совершенно не двигаясь. Она изо всех сих пыталась дышать едва-едва, но ужас тисками сковал её сердце, отчего ей хотелось втянуть в себя воздух и закашляться. Коленки дрожали, желудок скрутило в жуткий тугой узел.
Почему именно сегодня она воспользовалась клубничным шампунем? Сладкий аромат доносился от её густых, темных, тщательно выпрямленных волос. Или, может быть, дело в её кокосовом геле для тела?
Или, быть может, химический запах оливково-зелёного лака для ногтей, которым она красила ногти на ногах сегодня утром после завтрака, думая, уместно ли это в походе? Келли опустила взгляд на свои голые, дрожащие ноги в новых шлёпанцах.
Может, это все ноги. Они довольно сильно пахли, когда она стянула носки и аккуратно нанесла крем для оказания первой помощи, а после наклеила пластырь на свои свежие волдыри. О боже. Может, запах от ног?
Ещё один вдох. На этот раз даже ближе, чем предыдущий. Она ощутила присутствие существа прямо позади себя, словно пульсирующее тепло.
Оно было настолько большим, что излучало тепло. Она вообразила себе большого бурого медведя, с широченной мордой размером с пятерню её отца. Клыки, как у дикого кабана, поблёскивали в лунном свете. Будто горный лев, он низко присел и весь подобрался, готовый к смертоносному прыжку. Её инстинкты подсказывали ей бежать, но страх приковал к месту. Все это она не раз видела, еще, будучи ребёнком, в кино, но самым лучшим выходом из этой ситуации, было замереть. Медведи не увидят тебя, пока не пошевелишься. Или, быть может, это был динозавр?
Что она вообще тут забыла? Она всегда была частью популярной тусовки в небольшом пригороде Мишен - Хиллз, Нью-Йорк, неужели все было настолько важно, чтобы рисковать ради этого жизнью? Неужели из-за её безумной необходимости доказать, что она не ботаник из Чикаго, теперь она должна умереть?
Это произошло в тот самый момент, когда Лиза Бартон и Пенелопа Гранж, на второй неделе в школе, заметили её в кафетерии, когда Келли ещё была застенчивой новенькой девчушкой, и поэтому она прикипела к ним, словно к спасательному плоту в бурю. Собственно, этот момент и привёл ко всему этому.
Келли никогда в жизни не ходила в походы. Она даже никогда не ощущала в этом потребности. Но очевидно, так люди в пригороде Нью-Йорка предпочитали развлекаться, по крайней мере, так делали её новые подруги, так поступила и она сама, пока веселье не зашло слишком далеко.
Когда её парень, Джереми Хиггинс (да, у Келли теперь был парень, - ещё одно преимущество её популярности), заехал за ней сегодня утром, она сильно нервничала, и повторяла своего рода мантру: четыре ночи, четыре ночи, четыре ночи. Ей нужно перетерпеть. Но прошёл всего один вечер, а её уже собирались съесть заживо.
Она смутно себе представляла, что существо сделает с её друзьями, после того, как разделается с ней.
- Эй, Келли! - крикнул Джереми из лагеря, который находился примерно в сорока ярдах от того самого места, где она стояла. - С тобой там все в порядке?
Раздалось удивлённое фырканье, и, внезапно, существо сорвалось с места и убежало в лес. Келли обернулась в сторону затрещавших веток и листьев, но ничего не увидела. Лишь редкие поломанные ветки неподалёку. Она испустила тяжёлый вдох, согнувшись пополам, и прижала руки к груди.
- Всё хорошо, - прошептала она самой себе, слезы потекли из глаз. - Всё хорошо, всё хорошо, всё в порядке.
Она будет жить. Четыре ночи. К воскресенью, она вернётся к машине своего отца и они поедут в аэропорт, чтобы встретить маму, которая вернётся из отпуска в Сан - Паулу. После, на следующей неделе, они с мамой поедут в Нью-Йорк, чтобы прикупить кое-что к школе. Келли будет жить и обязательно увидится со своей мамой. Чтобы закончить написание, по крайней мере, хотя бы одной из тех коротких историй, что она начала ещё в июне. Чтобы дочитать оставшуюся часть «Чёрного Инферно» и закончить покраску своей спальни, когда она, наконец, выбрала аквамариновый оттенок, после неудачной фиолетовой композиции. Всё будет хорошо.
