Я был последним свидетелем защиты. Адвокат кончил мучить меня расспросами, помощник окружного прокурора взмахом руки отказался от перекрестного допроса, и судья отпустил меня с богом.
Со своего свидетельского места я заметил в первом ряду публики молодого человека, непохожего на завсегдатая судебных заседаний из тех, что заполняют свободное утро чужими бедами. Судя по всему, у этого юноши хватало и своих. Более того, я был почти уверен, что он не прочь поделиться ими со мной.
Он вскочил со стула и перехватил меня в дверях.
— Мистер Арчер, можно вас на два слова?
— Пожалуйста…
Мы вышли в коридор, и молодой человек со страдальческой гримасой посмотрел на закрывшуюся за нами массивную дверь.
— Меня только что вышвырнули из кабинета шерифа, — пожаловался он. — Взяли и выперли в шею. Я к такому обращению не приучен.
— Это все, что вы хотели мне сказать?
— Разумеется, нет. У меня к вам чрезвычайно важное дело. Видите ли, мистер Арчер, меня бросила жена…
— Я почти никогда не занимаюсь семейными дрязгами и разводами.
— Развод? О каком разводе может идти речь, когда я и женат-то был всего сутки, даже меньше! Отец, да и остальные родственники советуют мне аннулировать брак, но я их и слушать не желаю. И развода тоже не хочу. Мне нужно только одно: вернуть жену, и дело с концом!
— А где она сейчас?
— Почем я знаю, — он непослушными руками зажег сигарету, — Долли ушла в самом начале медового месяца на второй день после регистрации брака. Мне кажется, с ней стряслась беда…
— Или же она вовремя поняла, что ваш союз — ошибка. Такое случается сплошь и рядом.
— То же самое твердят и в полиции. «Сплошь и рядом»! Как будто от этого легче. Да и не верю я, что она могла просто взять и сбежать: мы с Долли любим друг друга.
— Вы забыли представиться, — напомнил я.
— Да, простите. Меня зовут Кинкайд, Алекс Кинкайд.
— Чем вы зарабатываете на жизнь?
— Вообще-то служу в «Ченнел ойл корпорейшн». Мой отец — директор филиала в Лонг-Бич. Фредерик Кинкайд, не слыхали?
Я не слыхал.
Открылась дверь, и из зала суда гуськом потянулись присяжные.
— Здесь нам не дадут поговорить, — сказал Алекс Кинкайд. — Может, я угощу вас обедом?
— Обед так обед, — согласился я. — Только вскладчину.
Мне не хотелось чувствовать себя обязанным, каждый крайней мере до тех пор, пока я не выслушаю его историю целиком. Мы вошли в бар на противоположной стороне улицы и отыскали две табуретки в укромном уголке. Мой спутник заказал двойное виски со льдом, выпил его как микстуру и хотел было тут же сделать второй заход.
— Сбавьте обороты, — посоветовал я.
— Вы что, собрались мне указывать?
— Я собрался вас выслушать и хочу, чтобы вы были в состоянии рассказать все по порядку.
— Может, вы подумали, что я алкоголик?
— У вас нервы на пределе, а от виски только хуже будет.
— Да, вы правы: я немного не в себе, но это и неудивительно. Надо же было такому случиться!
— Пора бы вам поведать мне, что стряслось. Начинайте сначала.
— С того дня, когда она убежала из гостиницы?
— Давайте хоть с гостиницы.
— Мы остановились в «Прибое», — начал он. — Прямо тут, в Пэсифик-Пойнт. Дороговато, конечно, но мы решили прожить здесь всего трое суток, а такой срок меня не разорил бы…
— Где вы поженились?
— В Лонг-Бич, у судьи.
— Скоропалительный брак, вы не находите?
— В какой-то степени, наверное, да, но Долли не хотела тянуть. Мои родители просили повременить до покупки дома и обстановки, да и венчание было бы им больше по нраву, но Долли настояла на том, чтобы расписаться у судьи.
— А как к этому браку отнеслись ее родители?
— У Долли нет никаких родственников. Так она, по крайней мере, утверждает.
— Вы ей не верите?
— Конечно, верю, только всякое упоминание о родных наводило на нее хандру. Как-то она сказала мне, что ее отец и мать погибли в автомобильной катастрофе.
— Как девичья фамилия вашей жены?
— Долли Макджи. Вообще-то ее зовут Дороти. Она работала в университетской библиотеке, а я проходил курс управления…
— Этим летом?
— Совершенно верно. Мы и знакомы-то были всего шесть с половиной недель. Зато встречались каждый день.
— И чем же вы занимались во время встреч?
— Какое это имеет значение?
— Пока и сам не знаю. Я просто стараюсь составить представление о ней.
— Ну, в основном мы болтали. Гуляли и разговаривали.
— О чем?
— О смысле жизни, — в его устах это прозвучало как нечто само собой разумеющееся.
— Как, по вашему мнению, она была до конца откровенна с вами?
— Конечно!
— И ваш брак не был вынужденным?
Он смерил меня холодным взглядом.
— Между нами вообще ничего не было, даже в первую ночь после свадьбы.
— Так почему же она вас бросила, Алекс?
В его глазах появилось страдание.
— Не знаю. Но причина не во мне и не в Долли. Наверное, все из-за того бородача.
— Что еще за бородач?
— Он явился в гостиницу в тот самый день, когда ушла Долли. Я купался, а потом дремал на пляже. Спустя два часа я вернулся и застал номер пустым. Долли забрала с собой сумку и багаж. Портье сказал, что незадолго до отъезда к ней приходил какой-то тип с короткой седой бородой и проторчал в номере около часа.
— Известно, как его звали?
— Нет.
— Он уехал вместе с вашей женой?