Не знаю, как начать рассказывать обо всём, что случилось и особенно с чего начать. Лет пять назад в далёкой молодости я много читала, в основном, классику, нашу и ихнюю. Так вот, обычно книги начинались, если не с первой, то со второй или третьей страницы, описанием либо природы, либо внешности героев. Ну, солнышко там всходило, листочки трепетали или ещё что. Или: на ней было длинное белое платье, увенчанное изящной белой шляпкой, отбрасывающей тень на точеный прямой нос и большие тёмные глаза, а в уголке рта притаилась небольшая родинка. Ой, я хотела сказать — голова, увенчанная шляпкой.
Со всей ответственностью могу заявить, что природы у нас в офисе нет. И описывать вместо солнца встроенные светильники с изредка помигивающими лампами, а вместо зелени растущий на подоконнике кактус, ни разу за всё время моей работы не тряхнувший ни одной иголкой, я не буду. Рассказывать о внешности наших сотрудников и, в частности, об их одежде занятие загодя неблагодарное. Мужская часть, в основном, лысеющая, от двадцати пяти до пятидесяти лет, бродит по офису в брюках и рубашках, ну, ещё и в ботинках. Редко кто носит джинсы, это, как правило — молодёжь. Описывать наших женщин можно вообще до бесконечности. На мой взгляд, каждая являет собой уникальное средоточие красоты, нарядов и молодости. Средний возраст женской части нашего коллектива 24–26 лет, даже у сорокатрёхлетней бухгалтерши и тридцативосьмилетней заместительницы генерального по продажам. Все длинноногие и высокие: от метра пятидесяти до метра шестидесяти пяти, и одна — метр семьдесят восемь — это Юля.
Я? Метр шестьдесят четыре. Нет, не четвёртый.
И почти все натуральные крашеные блондинки. Что? Не бывает натуральных крашеных блондинок? Странно. Ну, хорошо. Не блондинки только Юля, Оксана и я. Я? Я — русая, да, стройная. Нет, обычно на каблуках не хожу. И не ношу мини юбок. Что значит — жаль? Что значит, нечего жадничать и дать другим посмотреть? Я на работу хожу, а не на пляж. Нет, сегодня туда не собираюсь. А купальника нет. Нет, без купальника не лучше. Это что за верёвочки? Плетением занимаетесь? Это купальник? Извините, у меня нитки, которыми штопаю, толще! Кстати, вы зачем его с собой таскаете? Случаем, не сами носите? Да, ладно, не краснейте, голубые тоже люди.
Так, о чём я?
Рабочий день у нас обычно начинается со стояния перед входной дверью. Дело в том, что у нас четыре ключа от двери: один у кого-нибудь из сотрудников и три у шефа. Я не оговорилась: именно у кого-нибудь из сотрудников. По вечерам народ у нас часто задерживается, доделывая ту или иную работу, как объясняют начальству, хотя на самом деле сидит в Интернете, поскольку у нас специальная выделенка с отличной скоростью. И закрывает дверь тот, кто уходит позже, соответственно, и утром он — или она — появляется позже всех. Начальство этого не видит, оно само на работу заглядывает ближе к обеду, думаю, чтобы обед не пропустить.
Я несколько раз пыталась выцыганить у него ключ и каждый раз получала отказ вкупе с подозрительным взглядом. Последний раз мне мягко, но доходчиво объяснили, что те ключи — запасные, на случай, если потеряется тот, которым пользуемся мы. Я согласилась и покивала головой, хотя всё-таки кое-какие сомнения у меня остались: я точно знаю, что все три запасных ключа лежат в офисе в нижнем ящике стола шефа. Я сама видела, когда несколько раз на офисных корпоративах брала оттуда специальный шефовский штопор, так как обычный он всегда прячет, если приглашает на наши пьянки гостей из других фирм. И если потеряется основной ключ, как тогда доставать запасные? Но, может быть, я просто чего-то не догоняю?
В то утро, к счастью, ключ были у меня, и все оказались на работе вовремя. Ещё народ порадовало, что можно было спокойно попить с утра кофе. В доме нашего главного управляющего с ночи отключили свет, и он, сказав, что у него дома сидит голодная жена, уехал. Электричество, что ли, ей повёз? А скорее всего, к своей пассии отправился. Девчонки говорили, что видели его с какой-то новой Барсеткой, а жену у него, между прочим, Леной зовут.
Ой! Барсетка — это же такая мужская сумочка. Зря человека только обидела, в следующий раз как увижу, обязательно извинюсь.
После его отъезда мы уселись выпить по чашечке кофе. Оксана налила себе чаю, Юля — апельсинового соку, и как она его с утра пьёт, а я поделилась с Женей «Даниссимо», а то вид у него был какой-то голодный, и глаза странно так поблёскивали. Остальной народ послонялся вокруг закутка, где стоял ватерклозет, это Женя так диспенсер прозвал, и разбрёлся по рабочим местам, им воды не хватило. Оказалось, что Оксана её всю к себе в кружку вылила. Кружка у неё это предмет нашей давней с Юлей зависти. С виду вроде бы и небольшая, изящная, а вмещает 550 грамм.
Один раз на Новый год мы туда бутылку с лишним коньяку влили, и потом таскались с ней, прихлёбывая. Но если честно, таскались недолго: силы кончились раньше, чем коньяк, и пришлось допивать, сидя на маленьком диванчике, который у нас для заказчиков возле входа стоит. Пьяные мужские особи всё порывались к нам втиснуться, но мы оборону держали стойко. И вообще, что за народ! Особенно пьяный. Русским языком объясняешь, что кружку ставить некуда, не на пол же, поэтому и руки заняты и вообще коньяк очень дорогой, чтобы его на мужиков менять. Так они сразу сами ориентиры менять начинают: вместо женских тел за кружкой тянутся. Алкаши-извращенцы!
