Огромный двор, с четырех сторон ограниченный рядами колонн. В целом представляет собой вытянутый прямоугольник. Выложен плитами из белого с небольшими прожилками мрамора. Такие же белые колонны портиков. За колоннами мрачные сводчатые галереи, темные от контраста с этим закрытым пространством, полным неподвижного солнечного блеска. Вдали, там, где колонны образуют короткую стену двора, между ними на мраморном постаменте виднеется простой алтарь, тоже весь из белого мрамора. Пусто. Издалека доносится слабый звон колокола, продолжающий ослабевать, так как в колокол уже перестали бить, а продолжает звучать он за счет затухающего раскачивания. В тени одной из колонн, возвышающейся с левой стороны двора, кто-то стоит. Нечеткая темная фигура, прячущаяся за колонной. С правой стороны выходит белая фигура в белой одежде с белой пелериной, в круглой шапочке. Лица не видно, потому что она медленно направляется к маленькому алтарю. Там опускается на колени и склоняет голову. Человек в папском белом одеянии высокорослый, широкоплечий, слегка сутулится, но еще полон сил. Стоит на коленях и молится, а солнце перемещается по небу, и поэтому тени, отбрасываемые правой стороной колоннады, удлиняются. Отблески, бегущие от мраморных плит двора, начинают достигать места, где в темноте стоит человек. Лица нельзя разглядеть, потому что его скрывает черный капюшон. Так же черна его одежда, которая напоминает не монашескую рясу, а скорее просторную одежду, которую носят на Востоке. Черный человек пошевелился, все еще продолжая стоять за белой колонной, и достал из-под одежды что-то, что моментами поблескивает металлом, тоже черным, как и он сам. Скрываясь за колонной, он высовывается из ее тени. Левой ладонью поддерживает свое правое плечо, в правой же руке, согнутой в локте, держит тяжелый револьвер и прицеливается в стоящего на коленях. Опускает руку с оружием, заходит за колонну и исчезает. Появляется на несколько колонн дальше, а вместе с тем ближе к молящемуся на коленах. Еще раз исчезает, как бы не считая расстояние достаточно близким для уверенного выстрела. Он снова появляется в десятке шагов от человека в белом и вдруг становится в позу профессионального стрелка из короткоствольного оружия: расставив согнутые ноги и вытянув руку. Раздается выстрел, после чего сразу же второй, третий и четвертый. На белый мрамор падают выбрасываемые в сторону гильзы использованных патронов. Пораженный белый человек вздрогнул, сделал небольшое движение, как будто бы хотел резко подняться, но сразу же опускается перед алтарем, его ноги сползают с мраморной подставки, он падает лицом вниз, правая рука придавливается телом, левая вздрагивает, а на белой одежде, посередине спины, немного ближе к левой стороне, там, где сердце, выступает и быстро растет красное пятно крови. Белый, лежа лицом на мраморе, без сомнения, умирает. Черный молниеносно осматривается. Видно, что капюшон закрывает ему и лицо, только глаза блестят через вырезанные в материале отверстия. Мелкими шагами подбегает к лежащему, трогает его тело ногой, на мгновение задумывается, затем поднимает оружие и добивает умирающего еще одним выстрелом. Отступает в сторону левой галереи, продолжая смотреть на убитого, на большое кровавое пятно, которое появилось рядом с первым на спине, и исчезает в темноте за колоннадой. Крупным планом показывают убитого. Он вздрогнул последний раз. Его правая ладонь слегка высунулась из-под груди. На ней блестит золотой перстень. По мраморным ступеням стекают капли крови. Слышны далекие шум, крик, топот многочисленных бегущих ног. Но никого не видно. Совершенно пусто.
Те же декорации. Белый пустой двор. Ранний рассвет, чистое небо, солнце не достигает еще мраморной поверхности двора. Оно золотит только шпили и портики колоннады с правой стороны. Вдали слышен колокол, созывающий на утреннюю мессу. Длинным строем из галереи выходят семинаристы. Пересекают двор и исчезают на противоположной стороне. Через минуту с этой же стороны выходит Папа. Он один. Та же крупная, широкая в плечах фигура. Он идет медленно, с неким трудом. Приближается к небольшому алтарю и опускается на колени на мраморные ступени.
Вдруг эта картина сильно уменьшается. Сейчас она видна в бинокль. Со значительной высоты видно всю колоннаду, ее правильный четырехугольник, поодаль башню часовни, вокруг сочную зелень садов, в которой регулярно поблескивают струи воды, испускаемые поворачивающимися разбрызгивателями.
Это вид с вершины лысой горы, возвышающейся над городом. Отсюда обозревается огромная городская панорама. Вершина сожжена солнцем, покрыта высохшей, колючей растительностью. Тяжелый, черный бинокль покоится на валуне. Смотрящий через него лежит, плотно прижавшись к земле со слегка раздвинутыми ногами в типичной позе военного, даже стопы у него обращены пальцами наружу, как если бы он был под обстрелом. Протирает замшей стекла бинокля. Он смотрит раз еще, в поле зрения бинокля виднеются тонкие перекрещивающиеся риски, какие обычно есть в полевом артиллерийском бинокле. Этот крест он наводит на белую спину стоящего на коленах, на его шевелящуюся в легких дуновениях ветра белую пелерину. Смотрящий медленно поднимается на прямые ноги. Его внезапно охватывает бешенство. Он изо всей силы ударяет биноклем по валуну, за которым лежал. Брызгают стекла линз. Остыв, он опускается на колени и, одетый в черное так же, как тогда, когда стрелял в Папу, тщательно собирает стеклянные осколки. Он прячет их в маленький черный мешок, который достал из-под черной одежды. Начинает спускаться с вершины. Узкая тропинка бежит зигзагом вниз. В расщелине скалы почти полностью темно. Там есть небольшая пещера. Черный входит в нее, низко наклоняясь под нависающей скалой. Через некоторое время он появляется. Несет черный скрипичный футляр. Исчезает за поворотом дороги.
