Жорж Сименон
«Человек на улице»
Четверо мужчин, плотно прижатые друг к другу, ехали в такси. Париж был скован морозом. В половине восьмого утра город выглядел мертвенно-бледным, ветер гнал по мостовым ледяную пыль.
Самый щуплый из четырех, с прилипшей к верхней губе сигаретой и в наручниках сидел на откидном сиденье. Самый представительный, с массивной челюстью, в тяжелом пальто и котелке, курил трубку, провожая взглядом мимо решетку Булонского леса.
— Вы хотите, чтобы я разыграл настоящую истерику, набузил как следует? — спросил мужчина в наручниках. — С конвульсиями, с пеной у рта, ругательствами и прочими?..
А Мегрэ, выдергивая у него изо рта сигарету и открывая дверцу, поскольку они уже прибыли к заставе Багатель, буркнул:
— Особо не выпендривайся!
Пустынные аллеи Булонского леса были белыми, словно высеченными из мрамора, и такими же твердыми. Небольшая группа человек в десять пританцовывала на месте от холода в одной из аллей, в их числе — фотограф, поспешивший направить на приближавшихся мужчин аппарат. Однако малыш Луи, как его называли сопровождавшие, успел заслонить лицо руками.
Мегрэ, с виду очень недовольный вертел головой точно медведь, при этом ничто не ускользало от его внимания: ни новые дома на бульваре Ричарда Уолесса, с еще закрытыми ставнями, ни рабочие на велосипедах, едущие на Пюто, ни прогромыхавший мимо ярко освещенный трамвай, ни две спешившие к месту происшествия консьержки с фиолетовыми от холода руками.
— Кажется сработало, — проворчал он. Накануне были приняты меры к тому, чтобы в газетах появилось сообщение следующего содержания:
ПРЕСТУПЛЕНИЕ У ЗАСТАВЫ БАГАТЕЛЬ
На сей раз полиции не потребовалось много времени, чтобы прояснить дело, выглядевшее невероятно сложным. Как уже сообщалось, в понедельник утром одним из сторожей Булонского леса был обнаружен в аллее, в сотне метров от заставы Багатель, труп, вскоре опознанный.
Это оказался Эрнест Бормс, довольно известный врач из Вены, обосновавшийся в Неин несколько лет назад. Убитый был в вечернем костюме. Он, вероятно, подвергся нападению в ночь с воскресенья на понедельник, возвращаясь домой, в свою квартиру на бульваре Ричарда Уолесса.
Выстрел был произведен в упор из пистолета малого калибра, пуля попала прямо в сердце.
Бормс, будучи еще молодым, красивым и элегантным мужчиной, вел светский образ жизни.
И вот не прошло и сорока восьми часов, как полиция задерживает убийцу. Завтра утром, между семью и восемью часами, он будет доставлен на место преступления для проведения следственного эксперимента.
Впоследствии, на набережной Орфевр, частенько вспоминали это дело, как, возможно, наиболее характерное для метода Мегрэ; однако сам комиссар, когда речь об этом заходила в его присутствии, почему-то неизменно странным образом отворачивался в сторону и что-то недовольно ворчал.
Итак, все были в сборе. Как и предполагалось, практически не было зевак: столь ранний час был выбран комиссаром отнюдь не случайно. Кроме того, в кучке пританцовывающих от холода зрителей, приглядевшись, можно было распознать нескольких инспекторов, глазеющих на происходящее с самым невинным видом, причем один из них, Торранс, обожавший всякие маскарадные трюки, вырядился молочником, что заставило Мегрэ недоуменно пожать плечами.
Лишь бы Малыш Луи не переборщил!.. Старый клиент, задержанный накануне за кражу в метро…
— Окажешь нам завтра утром небольшую услугу — и мы постараемся, на этот раз, чтобы тебе не слишком много припаяли…
— Ну, рассказывай! — буркнул Мегрэ. — Ты услышал шаги. Сам ты в это время прятался где, здесь, да?
— Все было в точности, как вы говорите, господин комиссар… Я подумал, что у типа в смокинге, возвращающегося домой, карманы должны быть набиты деньгами… «Жизнь или кошелек!» — шепнул я ему в самое ушко… И, клянусь, я не виноват, эта проклятая пушка сама выстрелила… Скорее всего, палец свело от холода и он нечаянно задел собачку…
Одиннадцать утра. Мегрэ меряет шагами свой кабинет на набережной Орфевр, выкуривая трубку за трубкой и то и дело без всякой нужды хватая телефонную трубку.
— Алло! Это вы патрон?… Говорит Люкас… Я выяснил со старичком, слишком увлеченно наблюдавшим за экспериментом… Ничего интересного… Помешан на ежеутренних моционах в Булонском лесу…
— Ладно! Возвращайся… Четверть двенадцатого.
— Алло, патрон?… Торранс!… Я проследил за молодым человеком, которого вы мне указали краем глаза… Принимает участие во всех детективных конкурсах… Работает продавцом в одном из магазинов на Елисейских полях… Возвращаться?
И только без пяти двенадцать — следующий звонок.
Жанвье.
— Очень спешу, патрон… Боюсь, как бы птичка не упорхнула.. Наблюдаю за ним в зеркальце в дверце кабины… Мы в баре Нэн Жон, на бульваре Рошешуар… Да… Он меня вычислил. Совесть у него явно нечиста… Переходя Сену, что-то выбросил в воду… Раз двадцать пытался меня скинуть… Я вас жду?
Так началась охота, которой, предстояло продлиться пять дней и пять ночей, среди спешащих по улицам прохожих, по ни о чем не подозревающему Парижу, из бара в бар, из бистро в бистро, по одну сторону — одинокий человек, по другую — Мегрэ со своими инспекторами, сменявшими друг друга и тем не менее вымотавшимися не меньше, чем объект их травли.
