Человек больше войны

Человек больше войны

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность. Книга завершается финалом, связывающим воедино темы и сюжетные линии, исследуемые на протяжении всей истории. В целом, книга представляет собой увлекательное и наводящее на размышления чтение, которое исследует человеческий опыт уникальным и осмысленным образом.

Жанр: Публицистика
Серии: -
Всего страниц: 2
ISBN: -
Год издания: Не установлен
Формат: Полный

Человек больше войны читать онлайн бесплатно

Шрифт
Интервал

Светлана Алексиевич

Человек больше войны

Продолжаем дискуссию “Литература и война” (“Знамя”, 2000, № 5)

Мир для нас стал шире войны, это несомненно. Появились новые смыслы — неожиданные и нормальные, рациональные и страстные, о которых мы раньше и не подозревали…

И когда все-таки заговорить о войне, то пройти мыслью как можно глубже в ее тайный смысл, как человек остается один на один с этим безумным чувством, что он может убить другого человека, побыть немного Богом, завладев правом на человеческие сроки. Если писать и читать сегодня о войне, то я хотела бы написать и прочитать о человеке, который счастлив, что не смог убивать. Прицелился в оптический прицел — и не выстрелил… Поймал мишень — и остановился… Но чем чаще включаешь телевизор, тем больше становишься дикарем. Я устала жить в эпохе “человека с ружьем”, меня разрушает мое время. Чтобы сейчас произнести: человеческое дело — смотреть на небо или дерево, сокрушиться по раздавленной божьей коровке или повторить вслед за классиком, что нельзя видеть дерево и не быть счастливым, — требуется большее мужество, чем поехать в Чечню или Косово… Недавно услышала от восемнадцатилетнего мальчишки: “Что, надеть эту глупую шинель, эти глупые сапоги и идти умирать? Не хочу умирать! Ни за нефть, ни за великую геополитику, ни за Родину. Ни за Отечество. Хочу просто жить. Любить. Встать на рассвете и выглянуть в окно: трамвайные рельсы блестят, утренние люди идут… Разве этого мало — просто жить? Жить!” И такая тоска в этих словах по нормальной жизни, по нормальной культуре, по нормальной истории. Но мы — люди культуры войны, культуры баррикад, культуры страданий, она цепко держит нас в своих нежных и хищных объятиях. Не отпускает. Поэтому молчать, не писать о войне — попытка вырваться из этого кольца…

Я много писала о войне… Недавно перечитывала свою первую книгу “У войны не женское лицо” и все время хотела ее дописать или переписать, потому что, пиши я эту книгу сейчас, она была бы другая. Те же герои, тот же автор, а книга другая, мы бы говорили и размышляли еще о чем-то и, наверняка, иначе. Это к тому, что такое документы, что они творятся из живой человеческой памяти, живой человеческой души и движутся вместе с нами, они бесконечны, даже если произошли давно и однажды. В конце концов мы постигаем не события, а самих себя, добываем каждый раз что-то новое из себя о себе. Листаю старые блокноты, через двадцать лет нахожу там еще одну книгу, может быть, самую главную и лучшую свою книгу. Там война, которой мы боялись, она застигала врасплох… Помню крошечную комнату в заводском бараке и одинокую старую женщину, которая рассказывала: “…Когда мы брали в плен немцев, мы их не убивали, жалко было патронов. Партизанам всегда не хватало боеприпасов. Пленных закалывали ножом, отверткой, шомполом… Я ходила смотреть, как у них лопались зрачки от боли… Так я их ненавидела. И была счастлива…” Или из другого рассказа: “Выходили из окружения… У нас кончились патроны. Не могли убить зверя, птицу. Также нечем было словить рыбу. Съели одного… Самого молодого из нас…” Еще: “И вот она, проклятая Германия… Зашел в первый дом и перебил и переломал все, что можно было перебить и переломать: вазы, люстры, стаканы, стулья, деревянные кровати… Молодая немка… А нас трое… Изнасиловали и выбросили в окно с третьего этажа… И так хохотали… Сейчас не верю, что это был я…” Что мы знаем о такой войне? Ее как бы не было. Мы видели войну глазами Победы или системы, или противостояния системе, сталинским мифам, а человек-то куда больше всего этого. На войне, как и в любви, человек падает глубоко в себя. Вскрывается подсознание…

Да, сегодня я написала бы другую книгу, она должна была бы выломиться, выпасть из традиции. Биология, секс, игра, новое знание человека о самом себе… Мне больше всего не хватает в нашей литературе, военной и невоенной, биологического человека, он закамуфлирован, приодет, причесан или так глубоко запрятан, что торчит одна идея. А открываю свои дневники с афганской войны: “Это в одиночку убивать страшновато. А вместе — весело, даже азартно. В войне есть элемент и мальчишеской игры — стрелять, преследовать, обманывать”, “Не знаю, признаются ли вам другие, что убивать может понравиться. Это еще и особенное отношение со временем, чувствуешь себя бессмертным. Ребята возвращаются домой, влюбляются, женятся, у них рождаются дети, а все равно война остается самым острым ощущением их жизни”, “Когда гоняешься на самолете за человеком, то испытываешь то же, что и с женщиной…” Помню свое потрясение там, в Афгане: мы воспитаны на войне 45-го года, а она, оказывается, не вся правда о войне. Пафос, или то, что Энгельс называл “патриотизмом убийц”, увял, сник, обнажилось, что это — убийство. Обрядовое убийство. И если еще о том мальчишке, который говорил о глупой шинели и глупых сапогах… “Я не читаю книг о войне, потому что они мне внушают, что моя жизнь чему-то равна, а моя жизнь — это моя жизнь. Она выше любой идеи и цели. Дар бесценный…” Так и живем между прошлым с его военным пафосом и сегодняшним чувством своей отдельности. Частности. Что читают молодые? Кастанеду, Флоренского… Человек хочет проникнуть в то, что есть “я”, учится, наконец, делать эту работу. Идет к себе… А отправляют в Чечню…


Еще от автора Светлана Александровна Алексиевич
Цинковые мальчики

Без этой книги, давно ставшей мировым бестселлером, уже невозможно представить себе ни историю афганской войны — войны ненужной и неправедной, ни историю последних лет советской власти, окончательно подорванной этой войной. Неизбывно горе матерей «цинковых мальчиков», понятно их желание знать правду о том, как и за что воевали и погибали в Афгане их сыновья. Но узнав эту правду, многие из них ужаснулись и отказались от нее. Книгу Светланы Алексиевич судили «за клевету» — самым настоящим судом, с прокурором, общественными обвинителями и «группами поддержки» во власти и в прессе.


У войны — не женское лицо…

Самая известная книга Светланы Алексиевич и одна из самых знаменитых книг о Великой Отечественной, где война впервые показана глазами женщины. «У войны — не женское лицо» переведена на 20 языков, включена в школьную и вузовскую программу.На самой страшной войне XX века женщине пришлось стать солдатом. Она не только спасала, перевязывала раненых, а и стреляла из «снайперки», бомбила, подрывала мосты, ходила в разведку, брала языка. Женщина убивала. Она убивала врага, обрушившегося с невиданной жестокостью на ее землю, на ее дом, на ее детей.


Последние свидетели

Главные герои не политики, не солдаты, не философы. Главные герои — дети, которые запоминали самые яркие и трагические моменты той войны. Не сами события, а то, что чувствовали. «Я помню маму. Когда ее вели на расстрел, она просила: „Дочку уведите… Закройте дочке глаза…“, — вспоминает одна из героинь». А я не плакал, когда падала бомба, я топал ножкой и приговаривал: «Я буду жить! Я буду жить!». И эти воспоминания детские, беззащитные, до основания обнажают и разоблачают «человеческое безумие в форме войны». На развороченном путиСтоит мальчишка лет пяти,В глазах расширенных истома,И щеки белые как мел.— Где твоя мама, мальчик?— Дома.— А где твой дом, сынок?— Сгорел.Он сел.


Время секонд хэнд

Завершающая, пятая книга знаменитого художественно-документального цикла Светланы Алексиевич «Голоса Утопии». «У коммунизма был безумный план, — рассказывает автор, — переделать “старого” человека, ветхого Адама. И это получилось… Может быть, единственное, что получилось. За семьдесят с лишним лет в лаборатории марксизма-ленинизма вывели отдельный человеческий тип — homo soveticus. Одни считают, что это трагический персонаж, другие называют его “совком”. Мне кажется, я знаю этого человека, он мне хорошо знаком, я рядом с ним, бок о бок прожила много лет.


Последние свидетели. Соло для детского голоса

Вторая книга (первой стала «У войны не женское лицо») знаменитого художественно-документального цикла Светланы Алексиевич «Голоса Утопии». Воспоминания о Великой Отечественной тех, кому в войну было 6-12 лет — самых беспристрастных и самых несчастных ее свидетелей. Война, увиденная детскими глазами, еще страшнее, чем запечатленная женским взглядом. К той литературе, когда «писатель пописывает, а читатель почитывает», книги Алексиевич не имеют отношения. Но именно по отношению к ее книгам чаще всего возникает вопрос: а нужна ли нам такая страшная правда? На этот вопрос отвечает сама писательница: «Человек беспамятный способен породить только зло и ничего другого, кроме зла». «Последние свидетели» — это подвиг детской памяти.


Чернобыльская молитва. Хроника будущего

Несколько десятилетий Светлана Алексиевич пишет свою хронику «Голоса Утопии». Изданы пять книг, в которых «маленький человек» сам рассказывает о времени и о себе. Названия книг уже стали метафорами: «У войны не женское лицо», «Цинковые мальчики», «Чернобыльская молитва»… По сути, она создала свой жанр — полифонический роман-исповедь, в котором из маленьких историй складывается большая история, наш ХХ век.Главной техногенной катастрофе XX века — двадцать лет. «Чернобыльская молитва» публикуется в новой авторской редакции, с добавлением нового текста, с восстановлением фрагментов, исключённых из прежних изданий по цензурным соображениям.


Рекомендуем почитать
Неизданный дневник Марии Башкирцевой и переписка с Ги де-Мопассаном

Есть особый жанр писем — письма незнакомок. Такие письма пачками приходят к людям знаменитым и, как правило, их не удостаивают ответом. Но бывают исключения.Очень любопытна переписка Ги де Мопассана с незнакомкой, которая под псевдонимом «Р.Ж.Д.» первой обратилась к любимому писателю с письмом.В этой переписке молодая особа всерьез заинтересовала своего знаменитого адресата, разговаривала с ним на равных и дала отставку, заявив: «Вы не тот, кого я ищу. Но я никого не ищу, ибо полагаю, что мужчины должны быть аксессуарами в жизни сильных женщин.


Загадка «Пурпурного императора»

Юной леди Маргарет Чейни скоро исполнится 18, и она унаследует драгоценности покойного отца — в том числе невиданной красоты бриллиант, известный как «Пурпурный император». Но стоит ли радоваться такому богатству? О бриллианте, похищенном из храма Шивы, ходят дурные слухи: одни говорят, что он приносит своим владельцам несчастье, другие — что за ним охотятся фанатичные индусы… И вскоре после возвращения девушка бесследно исчезает. Ее опекунша, эксцентричная старая тетушка, ведет себя на редкость странно, а над поместьем по ночам разносится леденящий душу вой… Разгадать загадку «Пурпурного императора» и спасти леди Маргарет берется «человек с тысячью лиц» Гамильтон Клик — некогда неуловимый взломщик, а ныне лучший детектив Лондона…


Кратеры Бабакина

В книге рассказывается о жизни и деятельности одного из видных инженеров-конструкторов, активного участника реализации советской программы изучения и освоения космического пространства, члена-корреспондента АН СССР Г. Н. Бабакина, чье имя навечно записано на картах поверхности Луны и Марса. Под руководством и при его участии были созданы прославившие советскую науку и технику космические станции для исследования Луны, Венеры и Марса, в том числе знаменитый луноход. Особенность и ценность книги в том, что она, во-первых, документальна, во-вторых, написана человеком, в течение ряда лет работавшим бок о бок с Г.


Таящийся ужас 3

В третьем выпуске сборника «Таящийся ужас» представлены повести писателя Владимира Гринькова, а также рассказы английских и американских писателей.Все произведения написаны в жанре, соединяющем в себе элементы «страшного» рассказа и психологического триллера.Публикуется впервые.Для широкого круга читателей.


Шпионов, диверсантов и вредителей уничтожим до конца!

В этой работе мы познакомим читателя с рядом поучительных приемов разведки в прошлом, особенно с современными приемами иностранных разведок и их троцкистско-бухаринской агентуры.Об автореЛеонид Михайлович Заковский (настоящее имя Генрих Эрнестович Штубис, латыш. Henriks Štubis, 1894 — 29 августа 1938) — деятель советских органов госбезопасности, комиссар государственной безопасности 1 ранга.В марте 1938 года был снят с поста начальника Московского управления НКВД и назначен начальником треста Камлесосплав.


Как я воспринимаю окружающий мир

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Возвращенцы. Где хорошо, там и родина

Как в конце XX века мог рухнуть великий Советский Союз, до сих пор, спустя полтора десятка лет, не укладывается в головах ни ярых русофобов, ни патриотов. Но предчувствия, что стране грозит катастрофа, появились еще в 60–70-е годы. Уже тогда разгорались нешуточные баталии прежде всего в литературной среде – между многочисленными либералами, в основном евреями, и горсткой государственников. На гребне той борьбы были наши замечательные писатели, художники, ученые, артисты. Многих из них уже нет, но и сейчас в строю Михаил Лобанов, Юрий Бондарев, Михаил Алексеев, Василий Белов, Валентин Распутин, Сергей Семанов… В этом ряду поэт и публицист Станислав Куняев.


Гласное обращение к членам комиссии по вопросу о церковном Соборе

«…Церковный Собор, сделавшийся в наши дни религиозно-нравственною необходимостью, конечно, не может быть долгом какой-нибудь частной группы церковного общества; будучи церковным – он должен быть делом всей Церкви. Каждый сознательный и живой член Церкви должен внести сюда долю своего призвания и своих дарований. Запросы и большие, и малые, как они понимаются самою Церковью, т. е. всеми верующими, взятыми в совокупности, должны быть представлены на Соборе в чистом и неискажённом виде…».


Чернова

Статья посвящена положению словаков в Австро-Венгерской империи, и расстрелу в октябре 1907 года, жандармами, местных жителей в словацком селении Чернова близ Ружомберока…


Инцидент в Нью-Хэвен

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.