Андрей Молчанов
Цепная реакция
Женщина что-то говорила. Убедительно, с напором, даже с ненавистью...
Куда исчезла та усталая мягкость черт, когда она опустилась перед ним на стул в кухне, спросила, не голоден ли он? С каждой фразой его повинных объяснений лицо ее становилось все более неприступно-отчужденным, презрительным, откровенно враждебным...
А потом последовал ее вопрос, которого он ждал...
Как же пронзительно-точно он все предусмотрел! И этот вопрос, и смену ее настроения, и обличающие, унизительные для него слова...
Она, кажется, даже и не поняла, что случилось, даже не осознала, что в лицо ей наведен пистолет, который он достал из-за пояса...
Патрон от "мелкашки" бабахнул не так уж и громко, зря он боялся, что шум выстрела могут услышать соседи.
Она привалилась к стенке, и тонкая струйка крови из черно-багрового пятнышка на лбу нехотя потянулась к верхней губе.
Скрипнула дверь комнаты: звук выстрела привлек ее дочку - до этого пятилетняя девочка играла с куклами в своей комнате.
Он поднялся со стула. И осознал, что не испытывает ни страха, ни растерянности, ни раскаяния. Он был абсолютно спокоен. Даже окрыленно спокоен... Как ангел смерти.
Мелькнуло в коридоре белое платьице, донесся вопрос:
- Мама, ты чего стреляешь?
- Это кастрюля упала, деточка, - мягко проговорил он, шагая ребенку навстречу. - Пойдем поиграем...
И ствол пистолета уперся в золотистые кудряшки детских нежных волос...
Эксперт Собцова
Сообщество человеческое делится на две категории людей: на тех, кто работает на дядю, и на тех, кто работает на себя. "Дядя" - понятие абстрактное; им может быть тот, кто работает на себя, выплачивая зарплату тем, кто работает на дядю, а может быть и государство как таковое - безликая система, определившая скудный минимум оплаты тем, кто обслуживает ее интересы.
Людмила Собцова, старший эксперт-криминалист районного управления внутренних дел, принадлежала как раз к той категории граждан, которые трудились за полагающуюся им зарплату, соотнося свои потребности и запросы с ее удручающе тесными рамками. Но - ах, как тоскливо сознавать мизерность средств, выделяемых на жизнь скаредной бухгалтерией, необходимость просыпаться по звонку безжалостного будильника, почтительно внимать придиркам начальства и хиреть в однообразии будней, ожидая скоротечного, как чих, отпуска... И нет выхода из этого круга, коли судьба и природа не дали тебе предпринимательской смекалки или же связей среди властей предержащих. А потому - тащись, стиснув зубы, по колее карьеры мелкого милицейского служащего... Карьеры, впрочем, отмеченной некоторой привлекательной спецификой, то бишь чиновной манной социальных льгот. Но что эти льготы типа бесплатного проезда на автобусе, когда видишь за окном кабинета снующие в изобилии заморские лимузины, набитые прилавки с привлекательной продукцией и непривлекательными ценами на эту продукцию и думаешь, что надо в субботу тащиться на оптовый рынок, дабы в очередной раз сэкономить гроши, которые к осени воплотятся в новые полусапожки.
А значит, в субботу надо растолкать самозабвенно храпящее под боком существо, гордо именующееся мужем, вручить ему тележку на колесиках и удовлетвориться хотя бы той мыслью, что толк от существа как переносчика тяжестей все-таки есть.
Да, муж ей попался нерасторопный, лишенный какой-либо сметки лежебока с единственным жизненным интересом: глазеть в телевизор.
Уже двадцать лет он работал фрезеровщиком на оборонном заводе.
С наступлением капиталистической эпохи производство на заводе наглухо застопорилось, специалисты разбежались кто куда, однако десяток ветеранов, не нашедших себе иных стезей, остались, выполняя редкие и нерегулярные заказы и получая зарплату, более похожую на подачку. Таким образом, времени для просмотра телевизионных программ у мужа Людмилы имелось в избытке.
Роптать на инертность супруга было бессмысленно: фрезеровщик владел лишь единственной благоприобретенной специальностью, способов зарабатывания денег из воздуха не ведал, в потребностях своих был неприхотлив, как верблюд, столь же невозмутим и умел, подобно данному жвачному животному, обильно плевать - в переносном, конечно, смысле - на все несуразности экономически неблагополучного бытия.
Раздражение на мужа Людмила выплескивала постоянно, грозила разводом, отлично понимая, что развод - дело пустое. Способностью к материнству судьба ее обделила, зато наградила плоским рябоватым лицом, носом-уточкой, редкими рыжими волосами и кривоватыми нижними конечностями.
Роман с фрезеровщиком, начавшийся двадцать лет назад, был, что говорить, единственно успешным как в плане брачной перспективы, так и перспективы вообще. А прошедшие годы внесли дополнительные коррективы в телосложение, черты лица и прическу, скрытую с недавней поры синтетическим париком. Впрочем, какие еще коррективы? Сплошные деформации...
Так что безответный, непьющий и мало смущающийся какими-либо деформациями муж Людмилу в принципе устраивал. Не устраивало отсутствие денег. Но вопрос их добывания, как понимала она, относится исключительно к ее персональной инициативе и сообразительности.
