Как только Ромеро увидел новенького, он понял, что грядут неприятности. Он чувствовал, как его гложет это чувство изнутри, холодное и необъяснимое.
Когда сидишь десять лет в тюряге и не увидишь условно-досрочное ещё года три как минимум, то начинаешь прекрасно чувствовать грядущие неприятности. Знать, как они пахнут, как ходят, как разговаривают.
Сержант Йоргенсен завёл новичка внутрь и сказал:
— Ну, что, Ромеро, у тебя новый сокамерник. Он молодой и невинный, так что не попорти мне его.
Йоргенсен считал, что это очень остроумная шутка. Он схватил новенького за руку и подтолкнул к Ромеро.
— Он полностью в твоём распоряжении, так что не сломай его.
Йоргенсен вышел из камеры, и дверь захлопнулась. Он пошёл дальше, крутя в руках дубинку, хохоча с другими охранниками и разыскивая, к кому бы прицепиться и проломить башку.
Ромеро встал и окинул взглядом новенького. Когда у тебя есть время попрактиковаться, ты становишься особенно хорош в таких «взглядах». А у Ромеро это была уже вторая ходка. Когда ему было двадцать, он уж садился на пять лет в Брикхейвен за крупную кражу и незаконную торговлю оружием.
Сейчас ему уже сорок. На этот раз он сел за оскорбление и нападение на сотрудника полиции, и теперь просто ждал, когда этот грёбаный срок закончится.
Ромеро надеялся, что с выходом из этой дыры, он сможет избавиться от той тьмы, что сидела внутри него долгие-долгие годы.
И щуплый парнишка, который станет проблемой, ему был абсолютно не нужен.
— Как тебя зовут, Цыпа? — Ромеро подошёл ближе, скрестив на груди накачанные руки и давая возможность парню, рассмотреть его татуировки. Этот молокосос должен сразу понять, что Ромеро здесь главный, и он выдавит глаза и расквасит череп, если кто-то станет на его пути.
— Денни, Денни Палмквист, — ответил парнишка.
Ромеро покачал головой. Бабское имя. Палмквист. Чёрт, да зеки съедят его и не подавятся.
— Ладно, Денни. Я буду звать тебя «Цыпа». Ты не против, Цыпа?
Мелкий засранец ничего на это не ответил. Просто стоял в углу камеры с виноватым взглядом потерявшегося щенка. Хотя Ромеро прекрасно знал, что такие как Денни Палмквист и были потерявшимися щенками.
Господи, только гляньте на этого ребёнка!
Сто шестьдесят пять — сто семьдесят сантиметров ростом, килограммов шестьдесят. Да в такос (блюдо мексиканской кухни, состоит из кукурузной или пшеничной тортильи, наполненной разнообразной начинкой больше мяса — прим. пер.) больше мяса, чем на этом парне! Наверно, остальные уже качали мышцы, чтобы решить между собой, кому достанется эта тощая задница. Отвратительно. Кожа да кости.
Конечно, размер не всегда имеет значение. В Шеддоке тоже была парочка норовистых зеков — и оба были худощавыми едкими ублюдками с заточками. Но по виду Денни Палмквиста можно было смело сказать, что он — ничто.
Он не сможет себя защитить, а значит, станет жертвой. И в течение ближайших сорока восьми часов он точно станет чьей-нибудь опущенной сучкой.
Ромеро был жёстким человеком.
До отсидки Ромеро работал на улицах: толкал кокс, угонял машины, дрался и даже проломил парочке черепа. Такая жизнь отлично готовит к существованию в тюрьме. Ромеро был жестоким, внушительным и был готов в любую минуту дать в морду, если на него косо посмотреть.
Но этот ребёнок? Нет, у него за спиной явно не было улицы. Маленький родной городок, какой-нибудь кружок в старших классах. Да он явно готов был обмочиться, когда его толкал местный хулиган!
Такому парню нечего было делать в тюрьме максимально строгого режима.
Черномазые первыми примутся за его милую задницу. А если не они — то латиносы. Чёрт, да даже белые — байкеры и группа Арийских Братьев — первым делом возьмутся торговать его белым задом.
Ему нужен тот, кто будет за ним присматривать и защищать.
Но он не справится и с Братьями, и со скинхедами, и с неотёсанными наркоторговцами. Ни одна банда не вступится за такую цыпу, как Денни Палмквист. А Ромеро? У Ромеро есть собственные проблемы.
Он сел на койку и закурил:
— Твоя койка верхняя, Цыпа.
Но парень не сдвинулся с места.
— За что сидишь? — спросил он.
Вот дятел бестолковый! «За что сидишь?» Этот ребёнок точно насмотрелся фильмов про тюрьму с Джеймсом Кэгни и прочего дерьма.
— Я же сказал, — повторил Ромеро. — Твоя койка верхняя.
— Похоже, ты не очень разговорчивый.
Ромеро бросил на него быстрый взгляд:
— Закрой пасть, Цыпа. А если не закроешь, я тебе туда что-нибудь засуну и закрою сам. Понял, о чём я говорю?
Парнишка понял.
