Бойся меня - [3]

— Я не могу так поступить.

— Тогда тебе будет плохо, Цыпа. Реально плохо.

Теперь парнишка посмотрел Ромеро прямо в глаза, и в его взгляде мужчина увидел угрозу.

— Я не Цыпа, Ромеро. Это уже вторая тюрьма, в которую меня засунули. Я знаю, как всё устроено.

— Да? И где ты до того сидел?

— В Брикхейвене, в другой части штата.

— В Брикхейвене?

— Да. Ты там был?

— Был. Много лет назад.

Брикхейвен. Да неужели? Брикхейвен — это не шутки. Ромеро представить не мог, как этот малёк выжил в том болоте. Может, ему повезло. Только вот в Шеддоке он может и не надеяться на удачу.

В Шеддоке держали всех нарушителей, с которыми не справлялись в других тюрьмах.

Но тут Ромеро задумался: несколько месяцев назад в Брикхейвене что-то произошло, что-то реально ужасное. Интересно, каким образом во всём этом замешан этот ребёнок?

— Брикхейвен — не Шеддок, Цыпа. Здесь парни будут делать с тобой ужасные вещи.

— Даже хуже, чем со мной поступали в Брикхейвене?

— Да.

Но Палмквист лишь покачал головой:

— Это они зря. Конечно, они не понимают, что для них хорошо, а что плохо… Но, когда мой брат узнает, что они меня тронули, у них будут проблемы.

— Здесь? Вот тупой засранец! Ты себя вообще слышишь? Твой брат тебе здесь не поможет. Разве не понимаешь? Может, он и бешеный ублюдок, но он там, снаружи, а за этими стенами ты остался один.

Глаза Палмквиста потемнели и опасно блеснули:

— Поосторожней со словами, Ромеро. Ты ведь не хочешь его разозлить?

Ромеро затушил сигарету и поднялся на ноги.

— Ты чё сказал, мудак? Ты хоть подумал, что сейчас ляпнул, мать твою?

Ромеро возвышался над Палмквистом, готовый вот-вот ударить, выбить всю дурь из этой башки и переломать кости.

— Давай сразу разберёмся со всем, Цыпа. Расставим всё по местам, ладно? Может, ты и выжил в Брикхейвене. Может, тебе там и повезло. Но здесь на удачу не надейся. Ты — кусок вкусного мяса, и каждый здесь хочет откусить от него. Эти животные будут бить тебя, резать, поджигать и насиловать. И кто их остановит? Твой хренов брат? Не смеши меня! Эта тюряга на краю мира, идиот!

Палмквист, казалось, был готов разрыдаться.

Ромеро хотел этого. Лучше он заплачет сейчас, выпустит всю свою человеческую слабость перед Ромеро и возьмёт себя в руки. И чем скорее, тем лучше.

— Открою тебе маленький секрет, Цыпа. У тебя нет шансов. Можешь выбрать себе папочку, пока он не выбрал тебя сам.

— Чёрт, посмотрим.

Ромеро хотел врезать ему разок, чтобы у мальчишки начала варить голова, но… Снова это неприятное ощущение внутри, словно скручивает внутренности. Этот ребёнок принесёт неприятности и разверзнется ад. Это остановило Ромеро… И чувство отвращения, будто собираешься коснуться огромного паука или пожираемую червями крысу. Чувство было очень сильным, до приступа тошноты.

Но ощущение того, что этот парнишка обладает над Ромеро такой властью, хоть и прав на это не имеет, вывела мужчину из себя.

— Чёртов сосунок! Да если я прямо сейчас решу тебя избить или трахнуть, ты не сможешь меня остановить! Я добьюсь того, чего захочу, и ты ничего с этим не сможешь сделать, ты ведь понимаешь это? Я тебе врежу, трахну, а уже завтра или через неделю буду продавать твою симпатичную задницу за мыло и курево. Как тебе такая идейка? Нравится? Так что только дай мне повод, Цыпа, дай мне повод вытащить бритву, порезать тебя в мелкие клочья и трахнуть то, что останется. Ну, вперёд, нахальный сопляк, дай мне повод!..

Но Палмквист не двигался.

Он просто смотрел на прутья решётки, словно ему было интересно, что за ними находится.

4

Следующим утром во дворе.

Ромеро сидел рядом с перекачанным латиносом-вором по имени ДжоДжо Аквинтес и огромным татуированным байкером Риггзом. Последний, казалось, только вышел из какой-то пещеры времён Неолита и до сих пор питается сырым мясом.

Все трое сидели за столиком у стены и выглядели устрашающе в оранжевых тюремных робах.

Риггз рассказывал, как всего через пару месяцев его срок закончится, и он выйдет. Он отказался от своего права на условно-досрочное, отсидел всё до конца, и поэтому после выхода из тюряги за ним не будет увиваться хвостом офицер по надзору.

— Я выйду через эти ворота, парни, и буду свободен, как птица, — говорил он. — Деньги снова потекут ко мне в руки.

Ромеро понимал, о чём тот говорит.

Риггз был членом клуба байкеров «Монголы» и главным в сети сбыта метамфетамина. Когда он выйдет, то собирается снова прибрать к рукам всё, что осталось до его ходки. Риггз за монетку в пять центов усадил черномазого дилера коксом в инвалидное кресло голыми руками. Вот таким он был парнем.

Аквинтес рассказывал, что ему ещё долгое время придётся сидеть и смотреть на эти стены, потому что тянуть ему свой срок ещё пяток лет. «Зато когда выйду, — говорил он, — больше никаких вооружённых ограблений».

А ведь именно они и привели его сюда. Теперь он подумывал о чём-то менее жестоком, например, мошенничестве со страховками. И если парень разберётся во всех нюансах, то может в этом неплохо преуспеть.

Только Ромеро их не слушал.

Он наблюдал за Денни Палмквистом, который топтался у бейсбольной площадки с другими отбросами — растлителями несовершеннолетних, педофилами, серийными убийцами и слабаками.