Мои спутники зависли в рыбном ресторанчике, под навесом из сухих пальмовых листьев.
Ресторан примостился на сваях, впаянных в морское дно.
Берег брезжил вблизи.
Под ногами мурлыкало море.
И мы улыбались, прислушиваясь, как оно дышит во сне.
Поели копченой кефали с козьим сыром и щедрыми овощами. Вкусили заводного средиземноморского рислинга, сиюминутного, как близорукий олень на голодной тигриной тропе. Порадовались, что мы из плоти и крови, и мир вокруг не мираж!
Спутники мои — один отличный чел и его девчонка — любили друг друга. И, кажется, начинали догадываться об этом. Я же, волк-одиночка, заметил это с первого взгляда по множеству неуловимых признаков, известных всем, кто хоть раз испытал это обреченное чувство.
Поэтому и чапал теперь один.
Одному тоже бывает ничего. Если вокруг море и музыка. И люди проходят сквозь тебя, не пытаясь сломать и накарябать на память «Я ЗДЕСЬ БЫЛ…». И можешь вернуться в порт, перебраться на другой корабль и на утро уже не помнить, за чем и от чего бежишь.
На площади я остановился.
В центре мерцал фонтан.
Его стройные пестрые струи срывали с небес тусклые старые звезды и выстреливали выскочками, чистенькими и без числа.
Впрочем, не очень долговечными.
Еще более резвые звезды грозили вот-вот взлететь чтобы указывать кому-то дорогу.
Вокруг фонтана фланировали автомобили и ярко-зеленые автобусы, улыбавшиеся решетками радиаторов.
Несмотря на поздний час, пипл спешил и делал вид, что каждый, по меньшей мере, министр путей сообщения всех баров от порта до южной оконечности острова. Глядя на них, нетрудно было заключить, что развлечения — нечеловеческий труд, если оказываешься на острове развлечений.
Фасадом к морю стоял отель. Он не достал бы рукой до неба, даже если бы привстал на цыпочки. Но на фоне двухэтажных частных домов выглядел, как Гулливер вблизи лилипутов. Или груша в чаше с черешней.
На крыше гремела музыка, и парились пальмы.
Сколько раз в таких местах я танцевал вальс «Великих мореплавателей» с девушкой в розовом. На самом интересном почему-то всегда просыпался… Но оставалось радостное предчувствие, что когда-нибудь я еще туда вернусь…
Вперед, наверх!!!
— Эй, бармен, обслужи-ка Бармалея из Марбельи! Рюмку текилы, плиз!
Рядом уселась местная длинноногая стрекоза.
Вспомнил, что ощущение счастья приходит задним числом, заказал ей большую рюмку белого мартини с куском льда и оливкой на дне. И себе еще текилу.
Выпили.
Она спросила, откуда я. Ответил, как всегда солгав. С женщинами так надежней…
Текила живо полетела вниз, выжигая в кишках остатки грусти, наполняя сердце радостью и желанием быть смелым.
Смуглые стрекозиные колени вызывающе блестели из-под короткой юбки.
Подвижные загорелые пальцы с ярко-красным маникюром на безумных ногтях то и дело барабанили по рюмке и были похожи на орудие убийства любовью.
Через миг я знал о ней все, что нужно.
Зовут Диана.
Работает танцовщицей в ночном клубе.
Сегодня ночью у нее выходной…
В который раз мысленно крикнул: «Ура!!!»
Я молод и не беден! И не тоскую по каким-нибудь островам Папуа Новая Гвинея так же сильно, как иногда тоскую по Москве или Парижу… И вообще я не тоскую ни-ко-гда!!!
— Еще текилу, плиз, и мартини даме! Слушай, детка, я расскажу тебе такое, от чего волосы встанут дыбом!
— Встанут где?
— На бороде!
Она хохочет.
Мне люб ее глупый смех.
Пьем!
— Извини, я на минутку…
Стрекоза исчезает во мраке.
Какие вопросы? Любой каприз, детка!
Посмотрел по сторонам. Ни один стол не пустовал. Везде сидели свечи и горели люди. Или, наоборот. Какая разница, если ты сам свеча?!
Люди-свечи болтали, смеялись, танцевали, подходили к краю крыши, смотрели в море, обнимались или меланхолично курили.
Неожиданно почувствовал на себе неслучайный взгляд. Я умею это делать спиной, затылком, копчиком — чувствовать такие взгляды… Тут же трезвею и превращаюсь в пружину. Пару раз спасало…
Вокруг маячило много людей, но я мигом отыскал нужный стол, как будто его специально осветили, или на стене был прибит указатель. Стол стоял у самого края. Там сидели двое: незнакомец лет сорока пяти и девушка примерно моего возраста.
Узнал ее.
И сразу успокоился.
Только сердце слегка подпрыгнуло…
Они перекинулись несколькими фразами. Мужчина подошел.
— Добрый вечер, — сказал на ломанном русском и протянул руку. — Поль.
— Добрый вечер, — ответил я и тоже представился.
— Да-да, знаю, — лицо Поля расплылось в улыбке.
— Вы работаете на КГБ? Или на французскую разведку?
На всякий случай улыбнулся. Я всегда так делаю, когда не знаю, как у человека с юмором.
— И то, и другое, если под этими разведками подразумевать мою жену, — засмеялся Поль. — Она вас знает и приглашает присоединиться к нам. Ну, как?
— Пожалуй…
«Черт! Ну, и на хрена сдались все эти географические карты-фигарты, компасы-фигомпасы? — недоумевал я, продираясь сквозь столы, спотыкаясь о стулья, натыкаясь на людей и пальмы, и чувствуя, как текила пьяным шкипером разошлась в кишках… — Как же легко заблудиться…!»
— Ну, здравствуй, Наташа!
— Наталья, — иронично, поправил Поль.
— Привет, Никита, — ответила она, протягивая руку.
Взял ее пальцы и несколько мгновений держал, не выпуская. Не представлял, как разговаривать с ней, о чем. И спросил первое, что пришло в голову, что и так прекрасно знал.
