Она не собиралась нанимать его. Он знал, что рискует, обращаясь к ней с этой просьбой, но убедил себя, что шанс на успех у него есть. Теперь этого шанса не было.
Лукас Дирборн Кинкейд смотрел на свою будущую работодательницу, сидевшую на противоположном конце длинного стола. Уже бывшую, сказал он себе. Если бы он стоял, то смог бы увидеть неясные очертания ее облика, отражавшиеся в полированной поверхности стола из древесины темного ореха. Они создавали впечатление нежности и ранимости, которые в ней напрочь отсутствовали.
Люк строил догадки, в каком месте их разговора она утратила к нему интерес, если таковой вообще имел место. Он видел, что она думает о чем-то своем, но ее глаза ни разу не выпустили его лицо из поля зрения. Глаза у нее были необычайно красивы. Несмотря на всю важность разговора, он не мог этого не заметить. Они имели тот же голубой оттенок, что и сапфиры. Цвета были схожи, но в камнях, как ни странно, было больше жизни.
Его информировали — нет, предупредили, — что она не такая, как все. Некоторые при этом вертели пальцем у виска и пожимали плечами, пытаясь этими жестами выразить то, что, судя по всему, боялись облечь в слова. Другие просто качали головой, многозначительно поднимали брови и заявляли, что ему ни за что не получить у нее работу. Она никогда не наймет его, говорили они, давая понять, что проблема заключается в ней, а не в нем, но не вдавались в подробности.
Он никогда не пытался докопаться до сути. Он знал: излишнее любопытство рождает подозрение. Он заметил, что Чарлстон, несмотря на размеры и размах торговли, был недоверчив и сдержан в проявлении своих чувств. У него было ощущение, что город принял его, но лишь потому, что обществу хотелось знать в лицо врага, затесавшегося в его ряды.
Ведь он был янки.
— Брай Гамильтон не могла понять, почему он решил, что она наймет постороннего человека. Тем более янки. Кто-то в городе явно решил поразвлечься и поэтому направил Лукаса Кинкейда в «Конкорд». Наверняка здесь не обошлось без пари:
«Как скоро он вернется с поджатым хвостом?» Она легко представила себе сумму, поставленную на кон. Ей пришло в голову, что, наняв Кинкейда, она тем самым спутает все планы легкомысленных шутников Чарлстона.
От этой мысли губы Брай скривились в едва заметной улыбке, но она не могла рисковать «Конкордом», и на то у нее были свои причины. Ее улыбка исчезла, словно ее никогда и не было.
Лукас прищурился, пораженный. Улыбка осветила ее лицо, и он воспрял духом, но тут же понял, что она предназначалась не ему. Взгляд ее холодных глаз был отстраненным, и, судя по всему, она на мгновение забыла о его присутствии.
Но он не терял надежды.
— Вы сами убедитесь, что я толковый работник, мисс Гамильтон, — произнес Люк. Впрочем, он уже это говорил.
— Вы это уже говорили, — ответила Брай. — И не один раз. Она с интересом наблюдала, как он смущенно заерзал в кресле, и поняла, что поставила его в неловкое положение. Возможно, было бы лучше, если бы он стоял и мял в руках шляпу, а не барабанил нервно пальцами по подлокотникам.
— Откуда вы родом, мистер Кинкейд?
— Из Нью-Йорка.
— Города?
— Вы знаете другое место под названием Нью-Йорк? — Он несмело улыбнулся, и его мрачное лицо преобразилось, как будто по нему скользнул солнечный лучик.
Брай нахмурилась, и ее лоб прорезала морщинка. Она не ожидала увидеть у него улыбку. Только что он не знал, куда деваться от смущения, и вот уже улыбается. Он быстро провел пальцами по густым темно-каштановым волосам, что, на ее взгляд, было более уместно, чем выбивать барабанную дробь по подлокотникам.
— Нью-Йорк-Сити, — тихо повторила она. — И что же такое случилось в Нью-Йорк-Сити, если вы решили поискать работу на рисовой ферме Каролины?
Люк знал, что, она слегка хитрит, называя «Конкорд» фермой. Это была одна из самых больших плантаций, уцелевших после войны. Гамильтонам удалось сохранить землю и не распродать ее по кусочкам, чтобы заплатить налоги. Однако они не смогли удержать ее в своих руках. Брай Гамильтон, возможно, и управляла «Конкордом», но не владела им.
— Ничего не случилось, — пожал плечами Люк. — Я уже много лет там не живу. В последние годы я работал на фермах в Мэриленде, на плантациях в Виргинии и в других местах. Строил в Атланте и Ричмонде.
— Строили? — решила уточнить она. — Или реконструировали?
Люк не мог не уловить некоторого сарказма в ее голосе. От него не ускользнуло и сожаление, промелькнувшее на ее лице, словно его короткий ответ о многом ей сказал.
— Вы можете называть это как угодно, — снова пожал он плечами. — Но я не «саквояжник» (Так называли северян, пытающихся разбогатеть и занять свое место в обществе на Юге после войны 1861 — 1865 гг. — Здесь и далее примеч. пер), мисс Гамильтон. У меня нет желания наживаться на несчастьях других, да и никогда не было.
Брай слегка прищурила глаза. Можно ли ему верить? Его внешний вид ей ни о чем не говорил. Он неплохо постарался, но видно было, что он не купается в золоте. Одна из пуговиц — на его сюртуке отличалась по цвету от трех других, а нитка, которой она была пришита, чем-то напоминала рыболовную леску. Манжеты на рукавах обтрепались, а воротничок лоснился от частого употребления. Рубашка была чистой, но ткань истончилась от постоянных стирок. Поношенные ботинки свидетельствовали о длинных переходах. Возможно, пыль на них была бы менее заметна, если бы он не старался так тщательно смахивать ее. Она затаилась во всех швах и трещинах, а на поверхности остались отпечатки пальцев.
