Это был его День Рождения, и Хью сидел со мной в Нью-Йоркском ресторане, ожидая прибытия наших блюд из пятнадцати слов. Он выглядел очень стильно, одетый в костюм и свитер, которые всегда ему принадлежали. Что же касается меня, то я владею только своими ботинками, штанами, рубашкой и галстуком. Мой пиджак же принадлежит ресторану и был предложен мне взаймы метром дэ', который видимо думал что я буду чувствовать себя более комфортно, будучи одетым как дирижёр марширующего оркестра.
Я перебирал толстые золотистые косички, украшавшие мои рукава, когда официант преподнёс нам то что он назвал «некая закусочка чтобы разыгрался аппетит». По размеру и форме напоминающая кусок лейкопластыря, закусочка плавала в неглубокой, мутной лужице соуса и была присыпана щепоткой зелени.
«И что это такое… что именно?» — спросил Хью.
«Это,» — объявил официант — «наша сырая атлантическая рыба-меч, подаваемая в тёмном шоколадном соусе и украшенная свежей мятой».
«Ну вот опять,» — сказал я. «Не могли ли вы придумать что-нибудь менее обыденное?»
«Клёвый пиджак,» — шепнул мне официант.
Как правило, я не являюсь фанатом еды в Нью-Йоркских ресторанах. Мне трудно любить заведение, которое запретило курение, но считает абсолютно пристойным подавать сырую рыбу в луже шоколада. Нормальных ресторанов уже не осталось, по крайней мере в нашем районе. Все приличные трактиры были вытеснены драгоценными маленькими бистро, которые похваляются своей истинно американской кухней. Они называют свою еду «традиционной», но редко мне там попадались блюда, которые я бы знал. Пирожки с капустой были заменены на медальоны головок молодого артишока, инкрустированные травами, которые должны были пробуждать мою память: ах да, именно эти! интересно, настолько же они хороши как те, что готовила моя мать.
Частично проблема заключается в том, что мы живём в неправильной части города. Сохо это вам не место для макаронного салата. Тут собираются лучшие молодые таланты со всего мира чтобы потушить на медленном огне карамельные косточки певчих птиц, выращенных на кукурузе или предложить свои знаменитые рёбрышки опалённого пламенем карпа, подаваемым с ошейничком из притомлённого имбиря, и гарнированным племенем запечённых чилийских опят, припудренных пшиком тёплого мускатного масла. Даже если они вам обещают что-то простое, они всё равно должны будут это возвысить: котлету вымочат в океанской воде, а в салат оливье добавят финики. Если кулинария это искусство, то я думаю что сейчас она переживает стадию дадаизма.
Я никогда не думал, что являюсь привередливым едоком, но мне тяжело сохранять спокойствие духа, когда каждое блюдо включает в себя по меньшей мере дюжину ингридиентов, один из которых меня наверняка не прельстит. Я бы заказал себе бедренный стейк в обрамлении маринованных персиков, но меня останавливает аспириновый соус. Кальмары вроде были бы к месту, но тут мне говорят что их подают в бульоне из пивных дрожжей и с мумифицированными орехами личи. Что мне действительно хочется, так это сигарету, и я всегда тщательно изучаю меню, в надежде на то что какой-нибудь смелый молодой повар наконец-таки признает табак овощем. Жарь его, парь его, вари или засунь в горло креветкам — мне просто необходимо что-то знакомое, чтобы тут продержаться.
Когда же официант принёс наши блюда, то я не мог понять какое же из них моё. Во вчерашних ресторанах было возможным и представить себе блюдо и потом его признать. Конечно, всегда были мелкие отличия, но по большому счёту баранья лопатка всегда имела свою обычную форму. У неё была ручка из косточки и мясное сердечко, обрамлённое тоненьким слоем жирка. Но по видимому это было слишком предсказуемо. Закажите современную баранью лопатку и возможно она не будет отличаться по виду от фаршированной путассу, заказанной вашим спутником. Современная еда всегда подаётся в виде бессмысленной вертикальной башни. Она больше не хочет лежать, она хочет стремиться ввысь, так же как и небоскрёбы, выстроившиеся вдоль наших улиц. Как будто тарелки представляют собой очень ценные участки земли и повар приобрёл маленький её кусочек с неограниченными правами строить вверх. У Хью в тарелке шафрановый лингвини напоминал миниатюрный тюрбан, уставленный архитектурными копьями из креветок. Он стоял в центре, в то время как остаток огромной пустой тарелки выглядел как место для будущей парковки. Я себе заказал стейк, который в поклонение той же самой минималистической моде, мне подали без косточки, и строение из тоненьких кусочков мяса напоминало ритуальный погребальный костёр. Заказанная мною картошка либо испарилась, либо послужила топливом для гриля.
«Может быть», предположил Хью, «она внутри мясной башни.»
Такой вот ужин нам достался. Хью стал сдувать травяную пыльцу со своих обугленных креветок, а я засучил рукава своего одолженного пиджака и принялся искать обещанную картошку в мясной башне.
«Вон она, смотри!» Хью стал тыкать своей вилкой указывая на нечто, что можно было легко перепутать с изъеденными кариесом коренными зубами. Тёмные пятна по-видимому были моими овощами.
