Позор! Позор всем, наступившим на кота! Во веки веков! Себе же хуже делаете, между прочим. Лежу это я, никого не трогаю, погружен в себя. Решаю мировую проблему. Какую? А вам что за дело? Моя проблема, я и решаю, любопытных и помощников не приглашал. Ну и ступайте себе мимо, не мешая и не мешкая, а если вам неймется не обойти меня, а перешагнуть — я и на это согласен. Но наступить? Ногой?! Нечаянно? Скажите пожалуйста! Да какая мне разница, нечаянно или с умыслом?!
Не до заслугам дан двуногим большой рост и нешуточный вес, ох, не по заслугам…
И ведь обнаглели до того, что ругают несчастную жертву, чудом ими не раздавленную! Не нравится им, видите ли, кошачий крик. А как бы вы заорали, если бы на вас наступил бегемот?
Не знаю, не видел. Но бьюсь об заклад: громко и очень немузыкально.
Сегодня опять: лежу на спине, передние лапы на груди сложил, задние вытянул. Я всегда так лежу, когда думаю о чем-нибудь приятном. Ну и конечно, бежит Дылда. Из всех двуногих он самый противный. Бежит, аж переборки трясутся. И огромной своей ступней — прямо мне на лапу! Каково! Я свету невзвидел и давай орать. Он как подпрыгнет да как впечатается макушкой в потолок! Аж гул по отсекам пошел. И кто виноват, спрашивается? А не бегай по кораблю сломя голову! Или хотя бы помни, что в некоторых коридорах потолки низкие и ничем мягким не обиты.
Нет, если честно, то даже среди людей иногда попадаются неплохие экземпляры. Как исключение. Они сразу бы поняли, что кот ни в чем не виноват. Коты никогда ни в чем не виноваты — виноват тот, кто не знает, для чего они нужны.
А никто по-настоящему не знает, между прочим. Даже лучшие из двуногих. Очень уж они ограниченные и самодовольные до смешного.
Но Дылда не из лучших. И не из средних. Он еще хуже — как ушиб никчемную свою макушку, так сейчас же захотел меня пнуть. Вы представляете? Меня! Пнуть. Ногой. Ждать пинка я, конечно, не стал и удалился чуточку быстрее, чем обычно, но все-таки не теряя достоинства. А уж что он кричал мне вслед!
Я не утерпел и ответил ему, кратко и емко охарактеризовав его моральные качества. Жаль, что он не понял.
— Опять животное мучаешь? — вылетела в коридор Разиня, услыхав глупые проклятья Дылды и мой полный справедливого негодования ответный мяв. — Наступил? Наступил, да?
Дылда сразу стушевался. Перед Разиней многие тушуются. По меркам двуногих, она красивая и решительная. Двуногим не видна ее глубинная сущность.
Зато она превосходно видна мне. Нерешительная и закомплексованная особа с детства упрямо работала над собой и загнала свои недостатки вглубь. Когда все душевные силы уходят на то, чтобы не дать им выползти наружу, на многое просто не хватает внимания. На моей памяти Разиня уже дважды упускала шанс получить в командование такой же корабль, как наш, и — вот умора — оба раза не заметила этого. Так и состарится простым штурманом на пассажирском лайнере.
Лучше бы она не покидала рубки. При входе в диспетчерскую зону возможно всякое, а возле Мю Цефея движение особенно оживленное. Столкнуться с каким-нибудь грузовозом, нежданно вынырнувшим из гиперканала, — удовольствие сомнительное.
— Ну ладно, ладно… — забормотал Дылда. — Не сильно-то и наступил… Этот твой любимчик нарочно ложится так, что не хочешь, а наступишь…
— А тебе трудно под ноги посмотреть? Садист! Ты его убьешь когда-нибудь. Киса, где ты? Кис-кис… Штиблет! Кис-кис… Штиблетушка…
Штиблет — это я. Мне известно, что означает это слово на языке двуногих. Иногда я даже снисхожу до того, что откликаюсь, хотя нимало не похож ни на какую обувь. Еще чего не хватало! Мы похожи только на самих себя и вполне тем довольны.
— Кис-кис-кис… Вон ты где! Иди сюда, Штиблетик…
Не иду. Прекрасно вижу: Разине просто хочется приласкать меня и тем успокоить. Вот еще! Если бы она сообразила предложить мне что-нибудь вкусненькое — ну тогда так и быть. А коли не догадалась — мерси, мне и в одиночестве хорошо. Самое же существенное вот в чем: я вижу, что погладить меня ей важнее, чем мне быть поглаженным. Какой уважающий себя кот не устыдится, поняв, что доставил человеку больше пользы, чем получил от него? Подхалимов мы не уважаем. В честном кошачьем бою им всегда достается по первое число — кишка тонка у подхалимов драться как следует.
— Кис-кис… Ну же, Штиблетушка… Беги сюда. Ага, так я и разбежался.
Вздохнула Разиня, ушла в рубку. Это правильно. Инструкции для кого писаны? Это я имею право гулять сам по себе, а двуногие закабалены великой кучей ими же придуманных правил. Рабы они, хоть и мнят себя царями природы.
Впрочем, после посадки надо бы подойти к Разине, потереться о ногу. Иногда и рабы заслуживают поощрения. На то мы и высшие существа, чтобы изредка проявлять великодушие.
Как правило, самки двуногих лучше самцов. По крайней мере, с поверхности. У самок все лучшее на поверхности. В глубине они часто не менее, а более жестоки, чем самцы. Наше счастье, что они обожают ласковых и пушистых.
Мы, мэйн-куны, как раз пушисты и ласковы, любим помурчать, а еще игривы. Это у нас от ума. Нам необходимо, чтобы нас обожали. Чем сильнее обожают, тем полнее миска. Мэйн-куны крупны, и еды нам требуется больше, чем другим кошкам. Самки двуногих изрядно глупы, они не видят того, что у них перед глазами: наши подбородки и кисточки на ушах. У кого из кошачьих есть кисточки на ушах? А? Как по-вашему, у рыси добрый характер? А наши выпяченные подбородки прямо указывают на несгибаемую силу воли и недюжинную целеустремленность. Если не верите, попробуйте искупать мэйн-куна. Что он подумает, вопрос второй, но обязательно сделает вид, будто ничуть не боится воды. Это ли не характер? Что до нашего ума, то вот вам лишь одно, сравнительно мелкое его проявление: мы скрываем от двуногих свою истинную сущность и тем привязываем их к нам. Не так ли в свое время поступал и человек, мало-помалу приручая скотину?
