Я не думал, что когда-нибудь мне будет так страшно… Перед нами были навалены мешки с песком, метрах в пятидесяти впереди — минные растяжки. Мы сидели, не издавая ни звука; насколько мы знали, афганцы обладают в разы более острым слухом, зрением и обонянием, чем люди. Меры безопасности были предприняты самые жёсткие: слишком высокую цену неделю назад заплатила бывшая съёмочная группа НТВ, Андрюхины знакомые, рискнувшая без поддержки вояк самостоятельно поснимать пока совсем ещё неизученных афганцев. Ребята просто хотели заработать на хлеб, говорят, в ФСБ неплохо платят за уникальный видеоматериал. Всеми правдами и неправдами они пролезли за оцепление военных, устроились в заброшенном деревенском домишке в расчёте, что останутся незамеченными. Не остались… Один из трёх всё же выжил, сейчас в психушке реабилитируется. Насмотрелся такого, что лучше себе даже не представлять…
Я с застывшей в жилах кровью смотрел на одного из монстров в бинокль. Зрения не хватало, я мог видеть его мало-мальски отчетливо лишь при лунном свете. Заметил я его несколько раньше, чем он нас: эта тварь вальяжно вышла из кустов поодаль и одной рукой тащила за собой, видимо, свой ужин — человеческий труп с уже обглоданными ногами. Мне стало дурно, но всё же я нашёл в себе силы пристально понаблюдать за поведением этой твари. Во рту было сухо, сердце колотилось с частотой сто пятьдесят ударов в минуту. Зрелище действительно было жутким. Секунд двадцать я смотрел на эту чёрно-зелёную бестию, которая плавно куда-то шла, волоча за собой труп. До этого я видел афганцев лишь на записях, но такими страшными они мне тогда не казались! А сейчас, глядя на этого зомби собственными глазами, я чувствовал, как душа уходит в пятки. Что ждать от него в следующую секунду? Чем руководствуются эти звери в своём поведении? Должно же рано или поздно человечество прийти к пониманию их устройства, законов их поведения и принципов, которыми они движимы! Мы, по крайней мере, сильно на это надеялись. Ради ответа на этот вопрос мы были здесь.
Каким-то образом афганец заметил нас. Мы сами не поняли, как это произошло, ведь те несколько секунд, что мне довелось разглядывать его, все наши пятнадцать бойцов, оператор и мы с Андрюхой сидели, затаившись как мыши…
Афганец сперва встал как вкопанный, затем отпустил труп и побежал прямо на нас. Ему оставалось всего лишь метров триста-тристапятьдесят… Какой же силой, невероятной силой, эти афганцы обладали! Скорость его бега минимум в полтора раза превышала скорость любого спортсмена. При этом он ещё и вилял на бегу, как будто специально, чтобы тяжелее было вести по нему прицельный огонь…
Командир во всё горло заорал: "Давай!", и снайперы на крышах домиков, располагавшихся позади нас, начали лупить по монстру, неумолимо настигающему нас. Оператор поверх мешков с песком дрожащими руками вёл видеосъёмку с помощью объективов ночного видения. Всё происходило настолько быстро, что мы с Андреем лишь отчётливо видели, как пару раз снайперы попали в тварь, и она дважды — в момент попадания пуль в тело — была отброшена назад. Афганцу, казалось, всё нипочем, он лишь заревел леденящим душу голосом, подобным воплю психа на грани истерии, и продолжал бежать на наш форт. В свой черёд дали по афганцу очереди из АКМов бойцы, сидящие метрах в пятнадцати по бокам от нас. У меня заложило уши. Вой чудовища слышался уже как будто из-под воды. Но я не мог оторвать взгляд от изрядно изрешечённого, но продолжающего бежать на нас чудовища. Двигалось оно уже гораздо медленнее, чуть не падало.
"Двух АКМовских рожков тебе с лихвой хватит, тварь!", — зло и с торжеством пронеслось у меня в голове. Но двух ему не хватило. И трёх… На последних ста метрах афганец был почти повержен, но он всё же продолжал бежать на нас, если это можно назвать бегом: он уже еле-еле держался на полуперебитых пулями ногах и, скорее, чисто механически, покуда ещё мог, рывками перемещался в нашу сторону.
Минную растяжку он не заметил. Громыхнуло так, что в ушах у меня запищало. С минуту я ничего не слышал, а в это время военные выскочили из-за мешков и побежали проверять, сдохла ли тварюга окончательно или же ещё подаёт признаки жизни. Оператор со своей камерой побежал за ними.
— Живой ещё, — пренебрежительно сказал обступившим ещё дёргающегося афганца солдатам командир, стоявший в центре, — теперь "пеленгуем" его и дуем в штаб, а то сейчас ведь сбегутся, мрази, можем и не отбиться.
Афганец лежал на спине, камуфляж его был весь в крови, если, конечно, вещество, бегущее в его венах, можно было вообще назвать кровью. Одну руку ему оторвало при взрыве, она валялась метрах в двух от него. Тело этого нечеловека подёргивалось в конвульсиях, из глотки доносился звук сиплого предсмертного дыхания…
Бойцы разведотряда, одетые в специальные защитные костюмы, похожие на форму пожарных, положили издыхающего афганца на носилки и поспешно погрузили его в Газель. Снайперы к тому времени уже покинули своё боевое расположение и тоже были готовы к отъезду. Все расселись по машинам и выдвинулись в сторону Москвы…
