Этот рассказ я услышал от своего близкого университетского товарища, с которым встретился однажды летом в поезде Токио — Иокохама.
История, которую я хочу рассказать, относиться к тому времени, когда я по делам фирмы ездил в И. Однажды меня пригласили там на прием. В ресторане, где он был устроен, в нише кабинета, висела литография генерала Ноги — дело ведь происходило в И., - а перед ней стояла ваза с пионами. С вечера лил дождь, посетителей было мало, и я получил большее удовольствие, чем ожидал. На втором этаже тоже как будто шел прием, но, к счастью, не особенно шумный, как это бывает обычно. И вдруг, представь себе, среди гейш…
Ты, наверное, её тоже знаешь. В числе официанток, куда в свое время мы частенько ходили выпить, была О-Току. Такая забавная девица с приплюснутым носом и низком лбом. И вот, представляешь, вдруг входит она. В костюме гейши, с бутылочкой сакэ в руках, подчеркнуто серьезная, как и остальные её подруги. Я было подумал, что обознался, но когда она ко мне подошла, убедился, что это О-Току. Ещё с тех времен у неё сохранилась привычка во время разговора вздергивать подбородок. Я остро ощутил, как быстротечна жизнь. Ты ведь помнишь — в неё в те годы был безнадежно влюблен Симура.
Теперь — генерал Симура, а то время он покупал в баре Аокидо бутылочку мятного ликера и угощал О-Току с величайшей серьезностью: «Выпей, очень сладко». И ликер был приторным, и сам Симура тоже.
И вот эта самая О-Току служит теперь в таком месте. «Каково было бы находящемуся в Чикаго Симуре узнать об этом», — подумал я и уже хотел было заговорить с ней, но постеснялся… Ведь это была О-Току. Значит, нужно было говорить о том времени, когда она служила на Нихонбаси.
Но неожиданно О-Току сама ко мне обратилась:
— Как давно я вас не встречала. В последний раз мы виделись, когда я служила в U. Вы совсем не изменились. — Она сказала мне что-то в этом роде. Ну и девица эта О-Току, день только начался, а она уже навеселе.
Хотя она и была навеселе, но мы так давно н виделись, да и тема была — Симура, и мы болтали без умолку. Но тут остальная компания подняла страшный шум, делая вид, будто ревнует меня, а устроитель приема заявил, что не даст мне уйти, пока я во всем не признаюсь, — в общем, все это было не очень приятно. Рассказывая им историю с мятным ликером Симуры, я сморозил ужасную глупость: «Мой близкий друг увивался за ней, а она его коленкой под зад». Устроитель приема был человек почтенного возраста, к тому же привел меня на прием родной дядя.
Правда, «коленкой под зад» вырвалось у меня как-то не произвольно, и остальные гейши принялись дружно поддразнивать О-Току.
Но О-Току не признавала Счастливого дракона… Встретиться со Счастливым драконом, видимо, великое счастье. В комментарии к «Восьми псам» есть такое место: «Счастливым драконом называют счастье, ниспосланное человеку свыше». Странно только, что в большинстве случаев Счастливый дракон не приходит к человеку без страданий с его стороны. Впрочем, об этом можно было и умолчать… Но то, что О-Току не признавала Счастливого дракона, было в общем-то вполне логично. «Если Симура-сан, как вы говорите, был безнадежно влюблен в меня, это вовсе не значило, что и я должна была безнадежно влюблена в него».
И еще она говорила: «Случись это так, я сама чувствовала бы себя гораздо счастливее в те годы».
Это называют грустью безответной любви. Наверно, поэтому О-Току и захотелось рассказать, что с ней произошло. И она поведала мне историю своей странной любви. Её я и хочу рассказать. Хотя, как всякая любовная история, она не так уж интересна.
Удивительно, правда? Нет более скучного занятия, чем выслушивать пересказы снов или любовных похождений.
(Я ответил на это: «Просто потому, что такая история не может быть интересна никому, кроме тех, кто замешан в ней». — «Верно, даже в романе и то трудно рассказать о снах или любовных похождениях». — «Скорее всего потому, что сон относиться к области чувств. Среди снов, описанных в романах, нет ни одного, который был бы похож на настоящий». — «А любовных романов, которые можно было бы назвать выдающимися произведениями, сколько угодно, ты этого не можешь отрицать». — «Но среди них не менее легко можно вспомнить великое множество дурацких творений, которые не останутся в памяти людей».)
В общем, если ты представляешь себе, что за историю услышишь от меня, я могу спокойно продолжать. Из всех дурацких творений, какие только можно вообразить, она самая дурацкая. О-Току назвала бы её «История моей безответной любви».
Слушая, что я рассказываю, имей это в виду.
Человек, в которого безнадежно влюбилась О-Току, был актером. О-Току пристрастилась к театру, ещё когда жила с родителями на улице Таварамати, и все время бегала на представления в парк Асакуса, недалеко от дома. Ты, вероятно, думаешь, что это был какой-нибудь актеришка на выходных ролях в театре «Миятодза» или «Токивадза». Ничего подобного. Прежде всего ты ошибаешься, если полагаешь, что он японец. Представляешь, европеец. На амплуа комических злодеев.
К этому ещё нужно добавить, что О-Току не знала ни имени его, ни адреса. И уж конечно, не знала, холост он или женат. Странно все это, правда? Безответная любовь всегда абсурдна. Посещая театр «Вакатакэ», мы могли не знать названия пьесы и имени актера, исполнявшего главную роль, но уж то, что он японец, что его сценическое имя Сёгику — это-то уж нам доподлинно было известно. Я насмешливо сказал об этом О-Току, но она ответила вполне серьезно: «Понимаете, я очень хотела узнать. Но не удалось, ничего не поделаешь. Я встречала его только на полотне».
