Голоса звучали со всех сторон. Они перешептывались в кронах деревьев, протяжно и горько поскуливали, словно брошенный пес, в ветре, дрожью пробегали по еще не просохшей после позавчерашнего дождя земле, с надеждой пытались достучаться до самых каменных глубин. Они облепили долгожданного спутника с ног до головы, вгрызаясь в каждую клеточку тела, с рьяностью изголодавшего по еде оборванца. Но она досадливо отмахнулась, и голоса обиженно отпрянули, недоумевая, из-за чего она отказывается принимать их. Они чувствовали, что услышаны, что поняты, ведь это ее предназначение. Это дар каждого армеди — Хранителя.
Медея досадливо поморщилась, стараясь сохранять самообладание и не дать назойливым голосам проникнуть в свой разум. То, что армеди умели слышать истинную суть всего сущего, никогда не радовало ее. Стоило хоть раз ослабить брешь, и голоса будут находиться в голове постоянно, не давая ни на минуту расслабиться. Голоса, словно пчелиный рой, продолжали гудеть, но через некоторое время сдались, сообразив, что их потуги бесполезны.
Девушка с облегчением вздохнула, а вместе с ней радостно шевельнулись уши ее лошадки. Совсем недавно лес стал расступаться, вдали виднелась грязно-серая высокая городская стена, а дорога постепенно превращалась из лесной в мощеную булыжником. А еще через некоторое время перед ней предстали Южные, и единственные, ворота города Кармаль, самого западного более-менее крупного города королевства Ран, упиравшегося в Тавланский залив, а с других сторон оберегаемый лесом. Стоял хмурый сентябрь, день давно перешел в вечер, и это был ее третий город за год.
Медея пересекла распахнутые настежь ворота, лишенные защиты и охранников, они пропускали кого угодно. Подумав, что это могло бы значить и, ощутив неясное беспокойство, она внутренне напряглась, решив, что в городе проблемы, но стоило свернуть вправо в сторону площади, все встало на свои места. Стража — их было четверо — разодетая в латы и лиловые мантии, которые напоминали о королевской семье, с ухмылками на перекошенных от предвкушения забавы лицах, облепили щуплую фигуру, завернутую в темный плащ. Фигура металась из стороны в сторону, пытаясь вырваться из живой клетки, но стражники, бывшие в два раза выше и в три шире, послушно перегораживали пути к отступлению и противно посмеивались.
Медея остановилась в десяти метрах от них, но ее никто не заметил, так как предстоящая забава полностью поглотила тех, кто должен был охранять покой подданных Его Величества. Девушка спрыгнула, мягко потрепала лошадку, как бы стараясь успокоить, и медленно приближаясь, прислушивалась к разговору.
— Ты никуда не пройдешь! — прорычал один из обидчиков, тот, чье лицо отлично открывалось армеди. Он был не молод, с огромным мясистым носом, налитыми красными злобными глазками и объемными щеками. Этот человек явно был главным зачинщиком заварушки, потому что остальные вели себя более скромно и не шевелились без его указаний. — Немедленно отдай мешочек или отправишься в тюрьму! — он с силой дернул фигуру за руку, пытаясь что-то отобрать. Несчастного мотнуло в сторону, капюшон откинулся, и Медея увидела рыжевато-каштановые волосы, заплетенные в косу, смуглую кожу лица и сдвинутые в гневе тонкие брови.
— Прекратите! — закричала женщина, не разжимая рук и сопротивляясь все сильнее. — Это лекарство для моего сына. Вы не имеете право его отобрать!
— Еще как имеем, — по мясистому лицу ее мучителя пробежала волна удовлетворения. — Разве ты не знаешь, что лекарства разрешено носить только лекарям, остальные же приравниваются к колдунам и могут быть казнены.
— Что ты несешь, — женщина раздраженно выдернула руку и, сколько было сил, ударила стражника по колену. Тот закричал, словно раненный медведь. — Меня знают все в этом городе, так же, как и моего мужа. Он торгует с Главой города. Тронешь меня, и тебе не поздоровиться!
— Даже не надейся на спасение, — прошипел он и притянул женщину к себе, намереваясь проучить, как следует. Он с наслаждением примерялся: отвесить смутьянке оплеуху или придумать что-то более изощренное.
— Немедленно прекратите, — Медея растолкала подпевал — они были зелеными юнцами, — подойдя к зачинщику почти вплотную. Девушка чувствовала раздражение, но внешне осталась спокойной и, не дожидаясь ответа, сжала локоть мужика, отчего тот изумленно разжал пальцы, высвободив свою жертву.
— Кто ты такая, чтобы вмешиваться не в свое дело? — он злобно уставился на армеди, решив, что сможет получить новую игрушку. Медея откинула капюшон — из-под собранного хвоста, немедленно вырвалась непослушная медно-рыжая прядь — и, подавив усмешку, сняла с шеи серебряный медальон овальный формы, на одной стороне которого виднелся хрустальный цветок, а витиеватые буквы — с другой. Лицо стражника мгновенно перекосилось, будто от удара, он сразу поник и стушевался, его затрясло.
— Прошу прощения, госпожа, — пролепетал он, пытаясь совладать с собой. — Но эта женщина нарушила приказ короля.
— Я прослежу за ней, — девушка убрала медальон, бросив на стражника уничтожающий взгляд. — Если это и впрямь лекарство, значит ей не нужно будет отвечать перед судом, если же нет, то я сама справлюсь с этой проблемой. Это больше не твоя забота, поэтому можешь вернуться на пост. Когда я въехала в город, ворота были распахнуты настежь.
