Обработка Е. Чистяковой-Вэр.
Одна бедная старушка жила со своими двумя внучками-сиротками в маленькой хижине на опушке большого леса. Ее внучки были близнецами и так походили одна на другую, что даже сама бабушка различала их только по цвету волос. У одной из них были темные локоны, у другой — белокурые. Белокурую звали Белянкой, а темноволосую — Чернушкой.
Однажды старуха пошла в лес за хворостом и оставила девочек одних. Это была суббота. Белянка, которая смотрела из окна на прохожих, шедших на рынок и возвращавшихся домой, начала напевать.
— Динь, динь, динь, — пела Белянка.
Чернушка, стоявшая в глубине комнаты, ответила:
— Киска упала в колодец, кто вынет ее оттуда?
— Маленький Джони Трим, — пропела Белянка.
Сестры опять начали свою песенку. Вдруг какой-то маленький старичок завернул за угол их дома и посмотрел на Белянку. Он был одет в красный сюртук, на его голове сидела треугольная шляпа, на ногах были шелковые чулки и туфли с блестящими большими серебряными пряжками. Надо вам сказать, что все это случилось давно, когда такие платье и обувь были в моде.
— Милочка, — сказал старик, посмотрев на Белянку, — как вы хорошо поете. Позвольте мне войти и послушать вашу песенку.
— Дверь не заперта на ключ, сэр, — ответила Белянка, — и если вам угодно, вы можете войти и послушать нашу песенку.
— Отлично, — весело сказал он и вошел в комнату.
Белянка, которая никого и ничего не боялась, подошла к нему. Застенчивая же Чернушка спряталась за дверь. Старик удобно уселся в кресло, снял свою треугольную шляпу и сказал Белянке:
— Моя дорогая, я никогда не слыхал песенки милее и умнее, чем эта «Динь, динь, динь». Спой мне ее, пожалуйста, в правое ухо.
— Хорошо, — ответила Белянка, — но Чернушка должна подпевать мне.
— Конечно, пусть она поет мне в левое ухо.
Белянка начала: «Динь, динь, динь». Чернушка вторила ей. Они пели так мило, что старик, закрыв глаза, мурлыкал, как кошка. Только они начали песенку во второй раз, как дверь отворилась, и в комнату вошла их бабушка с хворостом.
— Довольно, дорогие мои, благодарю вас, — сказал старик. Он встал со стула и пошел к выходу. В эту минуту что-то со звоном упало на пол. Белянка побежала за стариком и сказала:
— Сэр, вы потеряли что-то.
— Оставь себе, — не оборачиваясь, ответил старик. Он шел очень быстро и вскоре скрылся за большими елками. Белянка вернулась в дом и рассказала бабушке все, что случилось. Подняв же с пола то, что уронил старик, она увидела новую серебряную монету в шиллинг.
В те времена на шиллинг люди могли прожить целую неделю. Старая бабушка была очень бедна, она взяла у внучки деньги и подумала: «Какое счастье, что приходил этот смешной старичок и заставил Чернушку и Белянку спеть ему песенку».
В следующую субботу бабушка опять ушла в лес за сухими прутьями. Маленькие сестры остались одни.
Белянка смотрела на дорогу и вскоре увидела, что к ним идет тот же старик в красном сюртуке и треугольной шляпе.
— Ну, моя дорогая, — сказал он, кивнув ей головой, — ты впустишь меня сегодня?
— О да, сэр, — ответила Белянка, — и мы споем вам «Двадцать черных скворцов на сковородке».
— Благодарю тебя, дорогая, — сказал он, входя в комнату, — но «Динь, динь, динь» мне кажется самой милой песенкой на свете, а потому прежде всего спойте мне ее.
Он сел на стул, снял шляпу и попросил Белянку петь ему в правое ухо, а Чернушку — в левое. Когда песенка была окончена и девочки предложили ему спеть «Скворцов», старик опять попросил повторить ему «Динь, динь, динь».
Они начали свою песенку в седьмой раз, когда дверь отворилась и в комнату вошла бабушка с сухим хворостом. Старик вскочил и, выходя из дома, опять уронил шиллинг. Чернушка подняла монету, побежала за ним, но он даже не обернулся.
— Оставь себе, оставь себе, — сказал он и быстро скрылся за елками.
Шиллинга хватило бабушке на неделю, а в следующую субботу повторилось все то же самое с той лишь разницей, что за старым гостем побежала сама бабушка. Но так как старушка сильно прихрамывала, она успела увидеть только, как треугольная шляпа старика исчезла за елками.
Бабушка пошла дальше в уверенности, что ей удастся догнать его, но когда она обогнула елки, то увидела только кучку земли, вырытую кротом.
«Кто этот господин в красном сюртуке, откуда он приходит и куда уходит? подумала бабушка. — В будущую субботу я не уйду из дома и посмотрю, куда он девается».
Действительно, в следующую субботу старушка не пошла собирать хворост, а осталась дома, но хотя и Белянка, и Чернушка высунулись из окна и пели «Динь, динь, динь», смотрели во все стороны, старик не приходил. Бабушке надоело ждать его, и в сумерках она ушла в лес.
Едва старушка скрылась за углом сарая, как в домик вошел странный посетитель.
— Ну, мои дорогие, — сказал он детям, — поскорее спойте мне «Динь, динь, динь». Я очень опоздал.
Белянка и Чернушка были добродушны, а потому сейчас же запели песенку, но через пять минут старик вскочил, сказал, что на сегодня довольно, уронил шиллинг и ушел.
Так продолжалось долго. Бабушка поняла, что ей никогда не удастся дождаться его, а потому каждую субботу уходила из дома. Старик аккуратно являлся, слушал «Динь, динь, динь», ронял шиллинг и уходил.
