Кира Сошинская
Бедолага
Мы вышли к Хайлыру двадцатого числа. Для этого пришлось сделать большой крюк, но никто из нас даже не пикнул. В Хайлыре нас ждало оборудование, а кроме того, Седов должен был договориться с председателем местного колхоза о лошадях и рабочих - мы будем закладывать шурфы на водоразделе.
Мы думали, приедем в Хайлыр, вымоемся в бане, а потом, чистые, пахнущие мылом и осиновыми вениками, усядемся на берегу ловить в озере тайменей или кого-нибудь помельче. И проходящие мимо жители Хайлыра (общим числом сорок человек) будут говорить нам: "Ну как ловится?", и мы будем отвечать: "Благодарствуем, однако". Такая у нас должна была наступить жизнь.
Уже на дальних подходах к Хайлыру мы заподозрили что-то неладное. Над широкой безлесной долиной подымались дымы. Мы еще не могли разглядеть за холмами источников этих дымов, но все это напоминало долину гейзеров на Камчатке.
- Или всесоюзный слет туристов, - сказал Ким.
- Или Клондайк в пору "золотой лихорадки", - сказал Руслан, более начитанный, чем Ким.
Над нами пролетели гуськом три вертолета, снижаясь к долине. С заднего вертолета увидели нас и скинули красный вымпел. "Привет отважным девушкам-ужгородкам!" - обнаружили мы в нем записку. После этого нас охватило подозрительное уныние.
- А это Хайлыр? - спросила я.
- Ошибиться трудно, - ответил Седов. - Двести четырнадцать километров до ближайшего поселка.
- Да что я, в Хайлыре не был, что ли? - обиделся Иван Никитич. - Сейчас перевалим у той лиственницы и увидим.
И мы увидели. Сам Хайлыр, пожалуй, не изменился. Те же два десятка домиков, то же Хайлырское озеро - длинное, серое. Те же высокие голые сопки за дальним берегом.
Но все остальное резко изменилось. На склоне долины, вдоль озера, а также продолжением единственной улицы Хайлыра толпились палатки и подобные же временные сооружения для жилья. На ровной площадке за сельпо стояли рядами вертолеты, и время от времени какой-нибудь из них начинал перебирать винтовыми лопастями, будто раздумывая, не улететь ли ему отсюда. Посадочная площадка была обнесена неровной стеной ящиков, мешков и загадочных предметов разного размера. Вдоль улицы поселка не спеша ехало по временным рельсам сооружение, похожее на портальный кран. На вершине сооружения сидел человек с киноаппаратом и сверху снимал кипящую жизнь.
Честно говоря, меня больше всего поразила серая "Волга" с шашечками на боках и ярко горящим зеленым огоньком. "Волга" стояла перед сельсоветом, и местные собаки недоверчиво обнюхивали ее задний бампер. Я их понимала - в Хайлыр не ведет ни одна дорога, а от реки двадцать три километра тропой через сопки.
На краю поселка выстроился небольшой оркестр. Оркестр сверкал трубами, и гулкие звуки настраивающихся инструментов долетали даже до нас.
- Все ясно, - сказал Руслан. - Снимается кино.
На склоне нас обогнали двигавшиеся размеренным полубегом девушки, покрытые здоровым бронзовым загаром. Девушки сказали нам хором:
- Физкультпривет!
Руслан сказал им вслед:
- Привет отважным девушкам-ужгородкам!
Девушки остановились, развернулись к нам фронтом и ответили:
- Спа-си-бо!
- Вот угадал, - удивился Иван Никитич.
Мы пристроились в хвост девичьему отряду.
При виде колонны оркестр грянул "Сормовскую лирическую". Под ногами побрякивали консервные банки и взлетали орлятами обрывки местных и центральных газет.
Ведомые Иваном Никитичем, мы задами прошли к избе председателя. Последнее, что мы увидели, перед тем как нырнуть в избу, были два вертолета, которые совместно волокли по небу непонятное сооружение из железной арматуры.
Мы не ожидали застать председателя, но застали его. Председатель был на вид мрачен и недружелюбен.
- Здравствуй, Савватий, - сказал Иван Никитич, снимая кепку с поломанным козырьком.
- А, - сказал председатель. - И ты тоже, Иван.
- Вот приехали, - сказал Иван Никитич. - Тебе из Ильинского звонили о нас?
- О всех звонили, - сказал председатель. - А я телефон сломал. Нарочно. Трубку оторвал и в озеро бросил. Кого привел-то?
- С партией я. Вот Седов, наш начальник.
- Здравствуйте, - выдвинулся вперед Седов. - Тут оборудование должно быть. И о лошадях поговорить надо.
- Так вы не на озеро?
- Какое озеро?
- Так вы по делу?
- Разумеется, - сказал Седов. - А что тут у вас?
- Да уж ты, Савватий, прости, - сказал Иван Никитич, - мы попросту. В баньке хотели помыться. А у тебя тут кино.
- Какое такое кино? - спросил Савватий. Потом подумал и сказал удрученно: - Кино, сплошное кино. Да вы садитесь. Откуда идете?
- С Улятая.
- Лукича видали?
- Привет передавал.
- За привет спасибо.
За окном загромыхал приближающийся оркестр.
- Ты б, Савватий, рассказал людям, - произнес, усаживаясь на скамью, Иван Никитич.
"Бух-бух!" - хлопал барабан.
- Если бы я знал, - сказал председатель, - то своими руками его в озере утопил.
- Кого это?
- Расторгуева, кого же еще?
- Что ж это он натворил?
- Сначала я все думал - так, обычаями интересуется. Я ему деда моего подсунул - любитель байки рассказывать. Вот дед и разжег его, как костер. Он и меня спрашивал, а я говорю: "Да, слыхал от стариков".
