Общий гул разноликой толпы, заполнившей каменную площадь, внезапно стал тише, когда на деревянный помост поднялся Родеон Храбрый. Не смотря на то, что с него сняли все доспехи, оставив простую деревенскую рубаху, все знали, что это один из пленных рыцарей и с предвкушением ждали, что же будет дальше. Родеон Храбрый оглядел открывшуюся перед ним площадь — на ней не было свободного места. Он уже давно не видел столько людей.
Приставы за спиной пихнули его в спину, заставляя идти дальше, звякнула цепь от оков. Родеон с достоинством выпрямил спину и, глядя прямо в глаза Демиору, стоявшему напротив, опустился на одно колено, но безликий палач тут же мощным ударом по плечу опустил его на второе. Демиор довольно ухмыльнулся и медленно развернул в руках прошитый красной нитью свиток.
— Родеон из рода Палладия, готов ли ты признаться в предъявленных тебе обвинениях и, в знак искупления своей вины, верно служить ныне правящему королю Эдуарду Мудрому?
На мгновение в воздухе, пропитанном дымом от костров, повисла тишина.
— Нет, — ответил Родеон, и воздух вновь наполнился гулом тысячи голосов.
Демиор, не удивленный ответом, перевел взгляд на рыцаря, снисходительно кивнул и продолжил.
— Известно ли тебе, что в случае отказа от милосердно предоставленного предложения, тебя ждет немедленная смертная казнь?
— Известно.
— Так пусть восторжествует справедливость во славу короля! — и Демиор поднял вверх украшенную перстнями руку.
— Во славу короля! — эхом откликнулся народ.
Демиор свернул свиток и вновь взглянул на своего плененного брата. Родеон смотрел на него в упор колким немигающим взглядом, от чего Демиор нервно повел плечом. Даже сейчас после вынесения окончательного приговора, он все равно чувствовал себя проигравшим. Не говоря больше ни слова, он величественно сошел с помоста и растворился в толпе.
Палач широкой ладонью опустил голову Родеона на плаху и занес выкованный огнем стальной топор. Перешептывания в толпе угасли, и настала мертвая тишина. Только взбитые ветром тучи продолжили свое движение. Вдруг большая крылатая тень на мгновение заслонила солнце и скользнула по городским стенам. Рука палача замерла в воздухе, люди обратили свой взор в небо, завопил женский голос, вызвав последующую волну ужаса. Обезумевший от страха народ ринулся в стороны….
— Так, так, так, и что это у нас тут?
Владислав вздрогнул и, судорожно захлопнув книгу, обернулся.
— Д-доброе утро, Елена Николаевна! — Влад нервно поправил большие очки в толстой темно-коричневой оправе. — Вы уже здесь? А я думал, вы после обеда будете.
— Уже здесь. Как и положено. — Хладнокровно ответила заведующая. Ее взгляд лезвием скользнул по книге. — А вы, Владислав, снова читаете книги на работе?
— Н-нет, я просто тут хотел выставить по порядку. — Влад попытался вставить книгу в ряд на полку, но руки его дрожали, и он положил книгу сверху. — Вот. Не помещается.
Заведующая просканировала его взглядом, по ее сосредоточенному лицу пробежала короткая волна пренебрежения и недовольства.
— Чтобы это было в первый и последний раз, Владислав, — ее слова будто свинцом отпечатались в воздухе. — Книги читайте дома, а на работе следите за покупателями.
— Да, Елена Николаевна.
Заведующая прошла дальше по книжному коридору, и Владислав наконец-то вздохнул с облегчением. Каждый раз при встрече с этой женщиной у него потели ладони и тряслись коленки. И что в ней было не так, он и сам не понимал, вроде бы и не слишком строгая, но было что-то настораживающее в ее голосе, от чего по телу порой даже пробегали мурашки.
Покупатели…. Владислав аккуратно выровнял книги на полке, ему приходилось делать это тысячу раз за день. Редко кто просто спрашивал конкретную книгу. В основном они оставляли после себя беспорядок, возможно, они делали это не специально. Когда посетитель книжного магазина смотрел на полку с книгами, он видел обыкновенную полку с книгами. Когда же Владислав смотрел на полку с книгами, он видел Бредбери, Берроуз, Джона Брауна и все обязательно по порядку, по алфавиту, а если есть одинаковые издания, они непременно должны быть рядом. Влад любил книги, они были для него не просто источниками информации, они несли историю, воспоминания, ассоциации. Аромат книжных страниц сводил его с ума, он готов был впитывать в себя этот аромат целыми днями.
Больше всего он не любил отдел школьной литературы. Вечно снующие туда-сюда дети, едва появившись в магазине, напрочь разрушали окутавшую всех мягкую тишину. Помимо шума они приносили с собой хаос. Приводить после них полки в порядок было сущим наказанием, потому что это не имело никакого смысла, т. к. потом приходили другие школьники, и созданный порядок разрушался в считанные секунды. И хотелось бы поскорее избавиться от нерадивых посетителей, но иногда помочь им найти нужное пособие в сложившемся хаосе было не так просто.
Другое дело отдел философии и эзотерики. Там был просто рай. Тишина и взрослые, пропитанные глубокими мудрыми мыслями. Но все же, самым сложным был отдел детской литературы, где бедная Ниночка почти каждый день сталкивалась с детскими капризами и слезами.
