На обочине стояла брошенная ВАЗовская копейка. Старая, со сгнившими порогами, с непонятными, грязными узлами на крыше. Раньше её тут не было. Во всяком случае Зюзя про машину ничего не упоминала, а она округу обследует всегда досконально. На всякий случай уточнил у добермана:
– Ты когда здесь в последний раз была?
Разумная немного подумала и, страшно гордясь собой и своим умением считать, заявила:
– Восемь дней назад. Этой, – неприятно пахнет, – не видела.
Спешился, осторожно подошёл поближе, внимательно глядя под ноги. Мало ли, может, хозяева растяжку поставили от таких вот любопытных, по дорогам шляющихся.
Капот смотрел вверх, и я рискнул заглянуть под него.
Сердце машины оказалось мертво даже на первый, неискушенный, взгляд. Весь двигатель в масле, на радиаторе пара засаленных тряпок. Попробовал рукой, выбрав место почище – холодный. Но это не показатель. Автомобиль может стоять здесь и с утра, и неделю.
Наклонился, посмотрел на масляное пятно на земле. Вроде как впиталось, во всяком случае пылью чёрный, жирный след уже прихватило.
Разумные крутились рядом, с интересом посматривая за моими действиями, однако близко не подходили. Рося, принюхавшись, даже фыркнула пару раз, выражая недовольство плохим, по её мнению, запахом.
– Следы людей есть? – поинтересовался я, закончив осмотр.
– Нет, – уверенно ответила Зюзя. – Я ничего не чувствую.
Значит, как минимум сутки, а то и двое тут никого нет. Доберманьему носу я вполне доверяю. Погода стоит отличная, дождя или жары не было, а про прочие факторы, влияющие на чутьё, я не знаю. Нет, слышал, конечно, что охотничьих собак сбивают со следа рассыпанным табаком или всякими химическими реагентами, вот только откуда в нашей глуши такая роскошь? Да и ушастая бы сразу сообщила о непонятных запахах. Наше совместное путешествие в своё время нас многому научило, потому стараемся обращать внимание на любую необычную, неправильную мелочь по ходу движения.
Покрутился, осмотрел близлежащие кусты и кустики. И не зря. Метрах в тридцати, на обочине, обнаружились две обёртки от конфет, смятые и небрежно отброшенные в сторону. Палкой, чертыхаясь, кое-как развернул. Дюшес... Люблю такие, точнее, любил. Интересно, кто это такой сладкоежка?
Продолжил осмотр, честно обшарив близлежащие кусты и канавы, однако больше ничего найти не удалось. Решив не делать поспешных выводов и удвоив бдительность, мы двинулись дальше. Ехал не быстро, ну его…
***
Через два часа добрался до тропинки на Бирючий хутор, расположенный в полукилометре от развилки дорог, за холмом. Что тут было раньше? Не знаю. Никогда внутри не бывал. Хотя вопрос интересный. Небольшая, огороженная добротным, высоким забором из бетонных плит территория; дом с плоской крышей, более всего напоминающий старую бензозаправку; стоит в стороне от всего. Кто его построил? Зачем? Не понятно.
В этих хоромах обосновался угрюмый, нелюдимый мужик со своим семейством. Поселился он тут, как и я – примерно год с хвостиком назад. Рукастый гражданин оказался – быстренько приспособил пустующее помещение под свои нужды, дымоход вывел, вокруг забора выкопал вполне приличный ров, на совесть утыкав его кольями. Зверь точно не пройдёт, а люди... да и люди тоже бесшумно не подкрадутся. Откуда пришёл этот человек, что заставило его сняться с насиженного в прошлом места – загадка. Пришёл и живёт, беспокойства никому не доставляет.
Более того – я даже имени его не знал, хотя в том году и пытался пару раз с ним заговорить, когда шастал по округе и изучал местность. На все попытки вежливого общения хозяин хутора попросту слал всех по матушке, не особо стесняясь в выражениях. Ружьём ещё угрожал. Бирюк, одним словом. Но предупредить его надо, как ни крути.
Свернул на остатки старой грунтовки, почти полностью сожранной природой. Вон уже и забор немного виден – выглядывает из-за бугра. Теперь надо торговое место не проморгать – вполне могут расценить как неуважение. Тоже странность – ни с кем не общается, а подходы оборудовал по обычаю. Явно раньше среди людей жил и явно их за что-то не любит. Ладно, не моё дело. Если не придираться – идеальный сосед. Тихий, спокойный, глаз не мозолит, перфоратором по ночам не балуется хотя бы потому, что не имеет его.
Снова, против воли, вспомнилась Ольга и совместные с ней ночи там, в гостях, среди людей, в фортике. Жаркие, пьянящие, изматывающие и почти бессонные. А вот в последнем вина женщины была лишь частичной. Причина бодрствования оказалась проста – не мог я там, в поселении, толком спать. Шумно, людно, тесно. Кажется – словно зажат со всех сторон стенами домов, мужицким храпом, хлопаньем дверьми идущих под утро до ветру. Отвык я, в общем, от общества. После каждого визита по несколько дней в себя приходил. Моя ведь банда – она тихая, молчаливая. Даже мыслеречь не напрягает, не бьёт по барабанным перепонкам. Наоборот – она мягкая, сама собой в голове звучит. При небольшой привычке – можно вполне слушать разумных и контролировать окружающее пространство. Очень удобно.
***
Когда до так называемого Менового Камня оставалось метров триста, разумные без напоминаний растворились в кустах. Опытные уже, зазря не высовываются. Знают, чем для них встреча с людьми закончиться может.
