Зыбучие пески. Книга 2 - [22]

— Все о храброй спасительнице, — сказала Сильвия. — Хотела бы и я стать храброй спасительницей.

— Знаю, — съязвила Аллегра, — ты бы хотела спасти из горящего дома мистера Уилмота. Пожалуй, тебе придется поискать другой дом… этот уже сгорел.

— Странно, — задумчиво продолжала Сильвия, — мама говорит, все это странно…

— Да ну? — опять съязвила Аллегра. — А что именно?

— …Что случилось два пожара. Часовня в роще и этот домик. Ведь получается два, верно?

— Ты делаешь явные успехи в математике, — заметила Аллегра. — Пять баллов за правильный счет. Действительно, два.

— Я только хочу сказать, что это совпадение, вот и все. Два пожара, две пропавшие леди. Думаю, все это очень странно.

— Две леди? — переспросила Аллегра.

— Только не говори, что ты забыла о женщине-археологе, — сказала Алиса.

Сильвия прошептала:

— И чуть было не стало три.

— Но миссис Верлен не исчезла, — уточнила Алиса.

— А если бы никто не знал, что она пошла в домик и осталась там? Тогда было бы три.

— Но могли бы найти ее… останки, — сказала Алиса.

Тут они заметили меня и приумолкли.

Я стояла у семейного склепа Стейси на кладбище, когда ко мне подошел Годфри. Встречаться в церкви во время его занятий на органе стало бессмысленно, поскольку миссис Рендолл обнаружила это и всегда посылала Сильвию то позвать его, то посидеть рядом и “насладиться” музыкой.

— Сильвия всегда любила органную музыку, — говорила миссис Рендолл. — Думаю, дело обстояло бы куда лучше, учись она игре на органе, а не фортепьяно. Конечно, у нее и не может быть никаких успехов, хотя девочка очень прилежно занимается. И вообще, кажется, это вовсе не ее вина: коль учитель имеет посторонние интересы, всегда страдает ученик.

После пожара она, как, впрочем, и все остальные, стала относиться ко мне несколько мягче, благодаря интересу ко мне Годфри, но это не помешало ей сделать меня одним из многочисленных объектов для нападок. Мы же с Годфри, понимая ее и причину ее волнений, решили пока не давать нашей дружбе перерасти во что-то большее.

Я внимательно смотрела, как он пробирался ко мне между могил, освещенный солнцем, и в очередной раз подумала, как он мил. Не красавец, нет, но с бездной обаяния, которым он, я думаю, был обязан своему характеру, и я еще раз поблагодарила судьбу за то, что она послала мне такого друга. И дружба наша росла с каждым днем.

Инцидент с пожаром даже еще сблизил нас, а его забота обо мне становилась все более трогательной. Особенное беспокойство в нем вызывало то, что я пришла в дом по записке, которую получила, вроде бы, от него. Это, по моему мнению, было наиболее тревожным обстоятельством. Меня заманили в домик.

Никому, кроме него, я не рассказывала о записке, меня неприятно поразила его первая реакция на мой вопрос о ней: тогда он решил, что мне померещилось, — но теперь это обстоятельство его сильно волновало. Мы договорились никому ничего не говорить: тот, кто ее написал, мог каким-нибудь образом выдать себя. Но никто не проговорился. Что же касается Годфри, то он продолжал уговаривать меня уехать отсюда, потому что здесь стало очень небезопасно. Я могла бы взять отпуск, пожить немного в его семье. Родные будут счастливы принять меня.

— А как же Рома? — напомнила я.

— Рома умерла, я уверен в этом. А если так, то вернуть ее вы не можете никакими усилиями.

— Независимо ни от чего, я должна еще кое-что выяснить.

Он понял меня, но сильно тревожился. Да и я тоже: даже появилась привычка оглядываться, когда оставалась одна. Каждый вечер перед сном я проверяла, заперта ли дверь. По крайней мере, попыталась охранять себя как могла.

Годфри уже увидел меня и улыбался.

— Я убежал от сторожа. Сказал, что пойду играть на органе, и мне поверили. Кто бы мог подумать, что я буду скрываться здесь, среди могил, в обществе учительницы музыки, которой не удалось превратить Сильвию Рендолл в Клару Шуман.

— По-моему, вы сегодня очень довольны собой.

— Есть добрые вести.

— Может, поделитесь?

— Разумеется. Мне предложили другой приход.

— Значит, уезжаете.

— А вы огорчены этим? Что ж, весьма польщен. Впрочем, это произойдет не раньше, чем через полгода. А, вам стало легче. Польщен вдвойне. За полгода ведь многое может произойти.

— Вы уже сообщили об этом Рендолл?

— Пока нет. Боюсь, когда миссис пастор узнает, она возьмется за самый большой пистолет. Но эта новость еще никому не известна, решил вам первой сказать. Хотя, конечно, все равно сегодня придется сказать пастору. Ему ведь надо успеть найти мне замену. Разумеется, если найдет кого-нибудь раньше, я благородно ретируюсь.

— Миссис Рендолл никогда этого не допустит.

Он улыбнулся.

— Вы ведь еще не поинтересовались подробностями.

— У меня не было возможности. Пожалуйста, расскажите.

— Это прелестный приход, в сельской местности, но недалеко от Лондона, так что можно часто наезжать в столицу. Идеальное место, я его хорошо знаю: мой дядя работал там до того, как стал епископом. Я провел в нем значительную часть детства.

— Действительно, идеально.

— В самом деле так, уверяю. Как бы мне хотелось, чтобы вы съездили туда.

— А как думаете, сколько вам придется служить, прежде чем станете епископом?