Звук падающих вещей - [52]

– А где мы будем жить? В нашем доме нет места для ребенка.

– Ну так найдем другой.

– Не на эту зарплату, – возразила Элейн, и в ее голосе звучало раздражение. Она говорила с Рикардо как с упрямым ребенком. – Я не знаю, в каком мире ты живешь, дорогой, но это не импровизация.

Она обхватила голову руками. Достала из сумки резинку и собрала свои прямые длинные волосы в хвост, потому что затылку стало жарко.

– Родить – это не импровизация, не каприз. Так не делается.

Рикардо не ответил. В салоне повисла напряженная тишина: слышен был только ниссан – рев двигателя, шуршание шин по неровной дороге. Рядом с дорогой открылся огромный луг.

Элейн показалось, что она увидела пару коров, лежавших под сейбой, их белые шкуры портили черный плащ пастбища. Вдали из низко стелющегося тумана торчали силуэты скал. Ниссан двигался по неровной дороге, за пределами освещенного его фарами пространства мир был серо-голубым, затем дорога проходила сквозь коричнево-зеленый тоннель из деревьев, их ветви смыкались над головой, как гигантский купол. Элейн навсегда запомнит эту картину: тропическая растительность полностью окружала их и скрывала небо; как раз там Рикардо и рассказал ей, глядя на дорогу, а не на нее, скорее даже избегая встречаться с ней взглядом, о своих делах с Майком Барбьери и планах, которые эти дела позволяли строить.

– Я не импровизирую, Елена Фритц, – сказал он. – Обо всем этом я долго размышлял. Все продумано до мелочей. Другое дело, что ты до сих пор ни о чем не знала, ну, потому что еще не пришло время. А теперь пришло. Я тебе все объясню. А потом ты скажешь, можем мы думать о ребенке или нет. Договори-лись?

– Да, – согласилась Элейн. – Договорились.

– Хорошо. Тогда слушай, что происходит с марихуаной.

И он рассказал. О том, что в прошлом году закрылась граница с Мексикой (Никсон пытался защитить Соединенные Штаты от потока марихуаны); о торговцах, чей бизнес столкнулся с трудностями, о сотнях посредников, клиенты которых не ждали, а стали искать варианты и нашли их, например, на Ямайке, где все с этим делом было удобно и просто, но еще удобнее и проще все оказалось в Сьерра-Неваде, департаменте Ла-Гуахира, долине Магдалены. Он рассказал о людях, которые в последние несколько месяцев приезжали из Сан-Франциско, Майами, Бостона в поисках подходящих партнеров для бизнеса с гарантированной прибыльностью, и им повезло: они встретили Майка Барбьери.

Элейн вспомнила о шефе волонтеров, прихожанине епископальной церкви из Саут-Бенда, штат Индиана, который бойкотировал программы полового воспитания в сельской местности: что бы он подумал, если бы узнал о марихуане? Рикардо продолжал. По его словам, Майк Барбьери был не просто партнером, а настоящим подвижником. Он многому научил крестьян. Вместе с другими добровольцами, которые разбирались в сельском хозяйстве, он показал, где лучше сажать, чтобы горы защищали кусты, какие удобрения использовать, как отличать женские растения от мужских. И теперь у него целая сеть поставщиков на десяти или пятнадцати гектарах орошаемых земель отсюда до Медельина, способных производить около четырехсот килограммов с каждого урожая.

Это без сомнений изменило жизнь крестьян, теперь они зарабатывают больше, чем когда-либо, тратя на это меньше усилий, и все благодаря траве.

– Они пакуют ее в полиэтиленовые пакеты, их грузят в самолет, двухмоторную «Сессну». Я получаю самолет, беру один груз и возвращаюсь с деньгами. Майк платит около двадцати пяти долларов за килограмм. Итого десять тысяч, но это только при высочайшем качестве.

При самом плохом раскладе из каждого полета мы возвращаемся с шестьюдесятью, семьюдесятью тысячами, а иногда и больше.

Сколько раз можно слетать? Давай посчитаем. Понимаешь, я им нужен. Я оказался в нужное время в нужном месте, и это удача. Но дело уже не в ней. Я стал незаменимым, а все только начинается. Я знаю, где можно приземлиться и где взлететь. Я знаю, как загружать самолеты, сколько они могут взять на борт, как распределять груз, как разместить топливные баки, чтобы совершать более длительные полеты. И ты не представляешь, Елена Фритц, ты даже не можешь представить, что это такое – лететь ночью между горными хребтами, а внизу река, как струя расплавленного серебра. Река Магдалена в лунные ночи – самое красивое, что можно увидеть. И ты не знаешь, как это – смотреть на нее сверху, лететь над ней, а потом над морем, над бесконечным пространством моря, когда еще не рассвело, смотреть на восход солнца и горизонт, который загорается, как костер, так ярко, что ты слепнешь.

Я слетал пока всего только пару раз, но уже знаю маршрут, знаю направления ветров, я изучил самолет, как этот джип. И все это понимают. Они знают, что я могу взлететь откуда угодно и приземлиться где хочу, на двухметровой береговой линии или в каменистой пустыне Калифорнии. Я могу провести его, минуя радары: какими бы маленькими ни были окна между ними, я проскочу. На «Сессне» или на «Бичкрафте», мне все равно. Если есть окошко между радарами, я его найду и проведу самолет. Я очень хороший пилот, Елена Фритц, очень хороший. И буду еще лучше с каждым полетом. Самому страшно думать об этом.