Звучит повсюду голос мой - [160]

Молящиеся расположились правильными рядами, обратив взоры на Моллу Худаверана. Он поднял руки до уровня плеч и произнес: "Аллах превелик", и тут же все прихожане повторили за ним и движение и слово, потом следом за ним вложили левую руку в правую и, соблюдая ритм и строй, забормотали слова первой суры корана. Голоса гулко отдавались под сводами мечети, опирающимися на колонны. Молла Худаверан склонился так, что его ладони коснулись колен, и все многочисленное собрание склонилось в едином поклоне вслед за ним. Папахи, тюрбаны и островерхие шапки спрятались за согнутыми спинами. И уже в следующее мгновение со словами: "Аллах слушает того, кто воздает ему хвалу" - все опустились на колени, приложили ладони к земле и наконец распростерлись на земле. Словно могучие волны пробегали по мечети: снова все поднялись и снова все опустились, воздели руки к небесам и склонили головы в поклоне. Наконец молящиеся уселись на своих молитвенных ковриках, поджав под себя ноги, и произнесли особую молитву во славу пророка.

Проповедь, произнесенная Моллой Худавераном, понравилась всем. Сразу же после полуденного намаза купцы отослали своих приказчиков в лавки, чтобы во время их отсутствия не прекращалась торговля с кочевниками, скотоводами, уходящими на яйлаги - горные пастбища.,

Все уселись поудобнее в ожидании первых вопросов, намереваясь провести здесь время до вечернего и ночного намазов.

Молла Худаверан во время религиозного диспута хотел поговорить о сборе налога в пользу мечети в предстоящий праздник. Он начал с рассказа о роли сеидов в деле распространения исламской религии, о значении потомков великого пророка, о их высоком происхождении. Как видно, Молла Худаверан хотел использовать свое звание сеида, убеждая единоверцев. Из дальних рядов прозвучал вопрос, заданный с целью разжечь спор:

- Вы говорите о всех сеидах?

Молла Худаверан не уловил иронии и скрытых страстей:

- Конечно, место сеидов рядом с пророком, они возвышаются над всеми людьми...

- А вы не слышали о таких, которые религию рубят под корень?

- И праведных мусульман с пути сбивают...

- Среди них есть такие, что любой бабид лучше...

- Такой среди нас...

- Он суннит!

- Бабид...

- Мултаниец, клянусь пророком!

- Он призывает к тому, чтобы каждый пил несколько чаш вина ежедневно, мол, только вино способно согреть слабое тело...

Управление прихожанами было не под силу Молле Худаверану, здесь требовался авторитет покойного Ахунда Агасеидали. Каждый говорил свое:

- Вспомните его слова: "А особенно нужен нам русский язык..." Каково? "... И молле и эфенди знать русский не грех..."

- О люди, пусть сам пьет, но он детей наших портит! Завтра все станут пьяницами...

- Дети будут похожи на этих урусов, забудут религию отцов!

- Э-э, нехорошо! Постыдился бы так говорить о потомке пророка...

- Если бы он был истинным потомком пророка из рода Гусейна, разве он бы позволил себе пить вино?..

- Слушай, а! Он правильно говорит... конечно же... не пил бы...

- Да не пьет он вовсе... Не пьет...

- Праведный путь отцов не признает. Для него лучше нас урусы, армяне, молокане... О мужчина! Разве подобает сеиду с нечестивцем урусом дружбу водить? Сам покойный Ахунд Агасеидали, да примет его рай, говорил, что, общаясь с иноверцами, человек сам становится оскверненным...

Все громче раздавались в мечети голоса тех, кто поносил Сеида Азима, среди них глохли высказывания сторонников поэта. Рядом с ним оказался книготорговец Мешади Гулам. Ширин Абдулла виднелся в задних рядах. Ни Махмуда-аги, ни Керим-бека, ни других друзей. И Джинн Джавад, видно, остался под своей шелковицей.

"Такого случая больше не будет, нельзя упускать момент. Подлец я буду, если не отомщу за веру, не выполню то, что обещал Молле Курбангулу и Закрытому", - думал Алыш, понимая, что только сегодня он сможет отработать свой долг Закрытому...

И Молла Курбангулу радовался в душе, что сегодня в мечети, кроме Мешади Гулама, нет сторонников у проклятого Сеида. При таком столпотворении никто и не увидит, что происходит с каким-то человеком, пока кто-нибудь бросится ему на помощь, все будет кончено... Он обшарил глазами мечеть, стараясь обнаружить сторонников Сеида Азима, и не находил их, это наполняло его трусливую душу решимостью покончить с поэтом сегодня.

Приспешники Моллы Курбангулу и Закрытого зорко следили за действиями своего руководителя. Как только Молла Курбангулу приподнялся на коленях и вскинул вверх руку, в мечети наступила тишина. Хоть он и постарел, но привычным громким голосом моллы прихода заговорил:

- Господа! Покойный Ахунд Агасеидали, нынешний обитатель рая, был правдивым, добрым человеком. - Мечеть наполнилась бормотанием молитвы по усопшему: "За упокой его души..." - Его доброта заставляла прощать нечестивцу грехи и обманы, пороки и богохульство... Вы все знаете, кого я имею в виду. Сейчас я на нескольких примерах докажу всем присутствующим, как нечестивец обманывал такого святого человека, каким был покойный Ахунд Агасеидали.

И снова прошелестело по рядам: "Упокой его душу, аллах..." Молла Курбангулу обладал незаурядной памятью, когда же он желал быть более убедительным в своих назиданиях, то не побегал ни к каким бумажкам. Он на мгновение умолк, чтобы затем снова начать. Лишь убедившись, что в мечети все взгляды устремлены на него, он откашлялся и продолжал: