Звонница - [3]
До прихода весны Григорий с товарищами привел в полную готовность к работе колхозные трактора. Мысли убегали к грядущим майским будням. О собственной усадьбе не задумывался, пока однажды не проснулся посреди ночи с какой-то потаенной заботой. «Хорошо бы землю на огороде под картошку вспахать. Траву и на лугах накосить можно», — ровно кто шепнул на ухо. «Зачем столько картошки? — спросил в ночной тьме неведомо кого. — И по продуктовому налогу отчитаться хватает, и на еду остается. Зачем тогда весь огород под нее отводить?» В тишине было слышно, как под полом скреблась мышь, как посвистывал ветер в поддувале печи. Жена посапывала рядом. Лежавшая между матерью и отцом Аленка что-то пробормотала во сне. Рука дотронулась до крестика на груди: «Господи, образумь! Диво дивное, сам с собой вдруг разговаривать начал». Григорий повернулся на бок: «С чего такая напасть одолела, когда еще усадьба-то под снегом?» А в голову словно втемяшилось: «Землю под картошку отвести бы».
Потом наступали другие ночи. И Григорий уже не задавался вопросом «зачем?». Он лежал и размышлял, как начнет разбирать жерди в разных сторонах огороженного участка, чтобы сподручнее было заезжать на «Фордзоне-Путиловце» с привешенным плугом.
Как-то утром поделился полночными раздумьями с Варей. Накладывая деревянной ложкой пшенную кашу по тарелкам, та удивленно качнула головой:
— Зачем, Гриша, столько картошки? Корову собираемся у Тютиковых купить, овечкам тоже трава нужна. Где накосишь на такую прорву? Измаешься с лугов таскать. Тут в огороде, под боком, два стога намечем. Красота! И думать о сене не придется.
Хотел ответить жене, но заметил, как Егорка бросил в Аленку куском хлеба.
— Так, друг мой! Будешь сегодня всю посуду перемывать. Наелся, поблагодари и закатывай рукава. Ах, еще не ел? Дело не меняется, тебе посудомойкой работать.
— Папка, не ругайся! Хлеба много. На полатях твои мешки с сухарями все место заняли, — засмеялся было в ответ Егорка, но притих, увидев грозный взгляд отца.
— Сухарики никогда не помешают. А хлебом кидаться — грех! Не маленький, разуметь должен, — строго проговорил Григорий. Про себя усмехнулся: «взрослому» Егорке шесть исполнится лишь по лету.
Злости в сердце на сына не держал. Если дети хлебный кусок ценить не научились, значит, взрослые о чем-то важном не сказали.
Хлеба на завтрак, обед и ужин по заведенному правилу родители нарезали достаточно; в центре стола всегда высилась горочка из кусков. Что оставалось после еды, сушилось. Так на печных полатях появился тот десяток мешков с сухарями, о которых напомнил Егорка. «Пригодится, — успокаивал жену хозяин, если она с недоумением кивала на запасы. — Весной и летом на похлебки станем пускать, все забот поменьше».
— Варя, и себе объяснить не могу, зачем под картошку огород отвести собираюсь, — вернулся Григорий к прерванному разговору — Не знаю, право слово. Может, в печурках сушить ее стану.
— Ты не рехнулся ли? Картошку-то кто сушит? Из нее тюри не сготовишь.
— Значит, первым буду, — рассмеялся Григорий. — Залью кипятком, посолю, новой кашей тебя по осени накормлю.
— Да мне пшенная привычнее, — усмехнулась супруга.
— Привереда! Случись голод, охминать любую картошку за обе щеки станете.
— Не мели ерунду. Какой голод? Не иначе мухоморной настойкой тебя Лизкин муж опоил. Все жалуется, что спина у него болит, а от болей, дескать, настойка из мухоморов помогает. Смотри…
Оба рассмеялись. Выпить в деревне бражки люди не чурались, но не отравой же лечиться.
Глубокие трещины избороздили речной покров на третье мая. Не прошло и суток, как льдины начали карабкаться друг на друга, и затрещало над рекой, забухало. Вкруг деревни зазвучало птичье многоголосье, что значило одно — истинное тепло. Мая пятого числа на Песьянке еще пошумело, но к вечеру все стихло, и спокойное течение понесло мимо деревни одинокие снежные шляпы, приплывавшие, очевидно, с самых верховьев. От этой звенящей поры до огородных забот по времени — один миг.
У Дорошевых между тем в загоне замычала корова.
Соседи Тютиковы уступили в цене за нехваткой кормов, и Григорий долго не раздумывал: «Молоко детишкам не помешает». Приносимое после дойки ведро с белой пеной поверху ставилось на лавку, и ребятня выстраивалась с кружками в очередь. Первой стояла Аленка:
— Молоська до клаев клузьки, мамаська, налей. У-у… сладкое!
В один из майских вечеров глава семейства вышел в огород и присел на землю. Через минуту хмыкнул: «Пора».
На следующий вечер перевернул на тракторе стальным лемехом все свои пятнадцать соток. Спрыгивая на землю, брал ее в пригоршню, мельчил меж пальцев: готова ли, родимая, принять семена? Субботний вечер перешел в ночь, но, как принято, пашню надлежало переборонить. С огорода выехал при свете фары. В груди гуляли волны радости: «Что, упрямец, взял свое!»
Наступившим утром Варя с ребятами обозначила на сотке земли гряды под посадку мелочи: моркови, лука, чеснока, репы, гороха. На оставшейся части пашни семья принялась высаживать картошку Взрослые резали ее, семенную, грузили в ведра и с помощью ребятни ровно прикапывали между борозд. Умаялись за день так, что Аленка уснула раньше обычного, прямо за столом во время ужина. Как ей было не устать после беготни по пашне с картофелинами в руках:
В романе рассказывается о жизни большой рабочей семьи Путивцевых. Ее судьба неотделима от судьбы всего народа, строившего социализм в годы первых пятилеток и защитившего мир в схватке с фашизмом.
«Неделя» Глебова — один из очерков бригады писателей, выезжавших по заданию издательства на фронт. В очерке описывается героическая борьба железнодорожников крупного прифронтового узла с фашистскими налетчиками и диверсантами.Брошюра рассчитана на широкий круг читателей.Глебов, Анатолий Глебович. Неделя [Текст] / Анатолий Глебов. - Москва : Трансжелдориздат, 1942. - 58 с.; 14 см. - (Железнодорожники в Великой отечественной войне).
Повесть «Немецкая девушка» показывает тихий ужас опустошенных территорий. Состояние войны не только снаружи, но и в душе каждого человека. Маленькие рассказы, из которых состоит произведение, написаны современным языком, позволяющим почувствовать реальный запах войны.Из сборника «Три слова о войне».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Американского летчика сбивают над оккупированной Францией. Его самолет падает неподалеку от городка, жители которого, вдохновляемые своим пастором, укрывают от гестапо евреев. Присутствие американца и его страстное увлечение юной беженкой могут навлечь беду на весь город.В основе романа лежит реальная история о любви и отваге в страшные годы войны.
В книгу детского писателя А. С. Зеленина включены как уже известные, выдержавшие несколько изданий («Мамкин Василёк», «Про войну», «Пять лепестков» и др.), так и ранее не издававшиеся произведения («Шёл мальчишка на войну», «Кладбище для Пашки» и др.), объединённые темой Великой Отечественной войны. В основу произведений автором взяты воспоминания очевидцев тех военных лет: свидетельства ветеранов, прошедших через горнило сражений, тружеников тыла и представителей поколения, чьё детство захватило военное лихолетье.
Имя Максима Дуленцова относится к ряду ярких и, безусловно, оригинальных явлений в современной пермской литературе. Становление писателя происходит стремительно, отсюда и заметное нежелание автора ограничиться идейно-художественными рамками выбранного жанра. Предлагаемое читателю произведение — роман «Диамат» — определяется литературным сознанием как «авантюрно-мистический», и это действительно увлекательное повествование, которое следует за подчас резко ускоряющимся и удивительным сюжетом. Но многое определяет в романе и философская составляющая, она стоит за персонажами, подспудно сообщает им душевную боль, метания, заставляет действовать.
В книгу вошли три документальные повести и две статьи, посвященные трагической судьбе и гибели великих национальных поэтов России. В документальной повести «Сердечная и огнестрельная раны Пушкина» рассказывается о последних месяцах жизни Александра Сергеевича, тяжелой преддуэльной ситуации, которая сложилась в январе 1837 года, о коллективной травле поэта голландским посланником Геккерном и «золотой» молодежью Петербурга. Скрупулезно раскрыты условия и ход дуэли между А. С. Пушкиным и Ж. Дантесом, характер ранения поэта, история его последней болезни.
Действие нового романа-расследования Юрия Асланьяна происходит в 1990-е годы. Но историческая картина в целом шире: перекликаются и дополняют друг друга документальные свидетельства — публикации XIX века и конца XX столетия. Звучат голоса ветеранов Великой Отечественной войны и мальчишек, прошедших безжалостную войну в Чечне. Автор расследует, а вернее исследует, нравственное состояние общества, противостояние людей алчных и жестоких людям благородным и честным. Это современное, острое по мысли, глубокое по чувству произведение. Книга рассчитана на читателей 18 лет и старше.