Звонница - [2]
Над головой в сторону Песьянки пролетела еще одна ворона. За ней прошелестела крыльями вторая, показалась третья, четвертая. «Надо бы мальчишек днем на реку позвать, — продолжал размышлять Григорий, разглядывая низину с застывшим перекатом, — пусть учатся лед чуять. Случись что со мной, придется кому-то из них переправу открывать». Издревле велось в деревне, что первым через замерзшую Песьянку ехал кто-то из семейства Дорошевых. Помнится, дед Григория обходы делал по молодому льду, отец продолжил, а сейчас он, Григорий, каждый год с приходом стужи проверял ледовый панцирь. По объездной дороге не с руки по стуже кататься…
Заботы в семье Дорошевых делились по возрасту, но пополудни на реку отправились гурьбой. Со взгорка спускались кто как мог. Варя осторожно переступала по тропке и вела за руку самую младшую, Аленку. Старший сын Данька умудрился найти где-то в огороде старый дырявый таз и, усевшись в него, лихо помчался в снежной пыли до самой луговой низины. Средний сын Володя от зависти хотел было съехать на ногах по примятому от тазика снегу, но почти сразу запнулся на кочке и закувыркался вниз, чем вызвал бурную радость у третьего мальчишки в семье — пятилетнего Егорки. Григорий поджал губы: «Что с них взять? Тоже метнулся бы под угор в том тазу, но снега маловато. Не приведи господи покалечиться. Придется вслед за Лизиным мужем в больницу вместо рынка собираться. Хворать некогда».
— Володька! Ох, дам я тебе! Спина заболит, про мое лекарство знаешь, — шутливо пригрозил Григорий сыну, потрясая в воздухе пучком сломленного сухого девясила.
Сам спустился со взгорка напрямик, опираясь на багор, и встретил подходившую жену с дочерью. Подал им руки: одной — правую, другой — левую:
— Ай, лапочки мои! Ни разу не упали.
По неглубокому еще снегу вышли через низину к реке.
В сверкавшем на солнце инее-хрустале одиноко тянулся вдоль береговой кромки желтый камыш. Течение Песьянки укрылось подо льдом, и людям почудилось, что загрустили без веселой стремнины родные края.
Безмолвствовал лес. Не слышно было ни близкого писка синиц, ни карканья ворон. Холод загнал живое в лесную глушь. Если бы не людские разговоры, не вскрикивания детей, то тишина в округе могла бы показаться гнетущей.
— Данила, не суетись. Возьми-ка багор, — крикнул Григорий старшему, когда тот, потоптавшись у берега, неосмотрительно собрался выскочить на лед. — Слушай, нет ли треска, да под ноги внимательно смотри. Помнить должен, что в местах выхода ключей ледок потоньше настыл. На самом перекате — та же история. Лишь трещины поползут, иди без промедления в сторону берега. Слышишь?
Тринадцатилетний Данил кивнул и вышел на застывшую реку. Походил, постучал багром о лед. Отойдя от берега, остановился, взглянул на отца:
— Застыла?
— А сам-то как считаешь?
— Думаю, застыла, — выдержав паузу, звонко ответил сын.
«Молодец. Осматривается, ногами лед чует. Младшим — урок», — Григорий одобрительно кивнул головой.
— Нет, дочка, мы с тобой туда не пойдем, — Варя удерживала за руку Аленку.
Та пыталась бежать вслед за братьями, которые уже втроем резвились на речном просторе. Казалось, привычное место разрослось по длине русла, раздвинулось до дальних речных отворотов, и можно было домчаться туда, куда по лету на лодке плыть да плыть.
Красный шар солнца жался к вершинам заречного леса.
Григорий принялся обходить края берегов, проверяя их своим весом на прочность. Постучал по зеленовато-серому настилу одной ногой, обутой в валенок, другой. Кивнул головой, соглашаясь с собственными мыслями: «Выдержит лед сани. За предстоящую ночь еще подморозит. Даню на всякий случай попрошу слезть и ногами до другого берега пройти. Выдержит лед. Слава тебе, Господи!» Взглянул на Варю в ожидании совета, но, увидев ее дрожавшие от холода плечи, прикрикнул расшалившимся детям:
— Данил, Володя, Егорка, рысью к дому!
Тут же поманил к себе дочь, взял ее на руки и поспешил к тропинке, чтобы подняться на взгорок. Следом в клубах пара от частого дыхания торопилась жена.
Аленка прижалась разрумяненной щекой к носу Григория. Заговорила на своем детском языке:
— Когда выласту, стану на леке главной. Понял?
— Понял! — Григорий улыбнулся и еще крепче прижал к себе дочь.
Через сутки появился зимник, протянувшийся следами от полозьев по прибрежному лугу и прямиком через реку, до слияния с главной в этих краях проселочной дорогой.
Затянулась пора стужи да пурги, но за февральскими заунывными метелями зазвучали веселые мартовские капели. Услышав их, из сугробов родились первые прозрачные ручейки. Разбегаясь по округе, понесли они вести о скором прилете грачей и о недалеком уже появлении на пригорках солнечной мать-мачехи.
Дорошевы пережили холода без печалей: провианта хватало, дрова, по осени заготовленные Григорием, спасали от холодов. Печь не успевала остыть до холодных кирпичей, как хозяин снова разжигал лучину для растопки. Если кто-то из семейщиков возвращался с улицы озябшим, то отогревался наваристыми мясными щами или овсяной кашей, натомившейся в чугунке до золотистой корочки.
Раз в месяц взрослые варили холодец, и семья дружно устраивалась за столом за работой — очищали косточки от мяса, рубили в корыте куски. Счастливая Аленка сидела рядом, глодала лытку, а Варя посмеивалась: «Зубки, дочка, не сточи». Дочь тут же играла очищенными костями, и они то и дело разлетались по полу, попадая всем под ноги. Ворчал даже Егорка: «Ух! Прокажнича!» — но игрушек в доме не водилось, поэтому привычно приспосабливалось под веселье все, что оказывалось в руках.
В романе рассказывается о жизни большой рабочей семьи Путивцевых. Ее судьба неотделима от судьбы всего народа, строившего социализм в годы первых пятилеток и защитившего мир в схватке с фашизмом.
«Неделя» Глебова — один из очерков бригады писателей, выезжавших по заданию издательства на фронт. В очерке описывается героическая борьба железнодорожников крупного прифронтового узла с фашистскими налетчиками и диверсантами.Брошюра рассчитана на широкий круг читателей.Глебов, Анатолий Глебович. Неделя [Текст] / Анатолий Глебов. - Москва : Трансжелдориздат, 1942. - 58 с.; 14 см. - (Железнодорожники в Великой отечественной войне).
Повесть «Немецкая девушка» показывает тихий ужас опустошенных территорий. Состояние войны не только снаружи, но и в душе каждого человека. Маленькие рассказы, из которых состоит произведение, написаны современным языком, позволяющим почувствовать реальный запах войны.Из сборника «Три слова о войне».
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Американского летчика сбивают над оккупированной Францией. Его самолет падает неподалеку от городка, жители которого, вдохновляемые своим пастором, укрывают от гестапо евреев. Присутствие американца и его страстное увлечение юной беженкой могут навлечь беду на весь город.В основе романа лежит реальная история о любви и отваге в страшные годы войны.
В книгу детского писателя А. С. Зеленина включены как уже известные, выдержавшие несколько изданий («Мамкин Василёк», «Про войну», «Пять лепестков» и др.), так и ранее не издававшиеся произведения («Шёл мальчишка на войну», «Кладбище для Пашки» и др.), объединённые темой Великой Отечественной войны. В основу произведений автором взяты воспоминания очевидцев тех военных лет: свидетельства ветеранов, прошедших через горнило сражений, тружеников тыла и представителей поколения, чьё детство захватило военное лихолетье.
Имя Максима Дуленцова относится к ряду ярких и, безусловно, оригинальных явлений в современной пермской литературе. Становление писателя происходит стремительно, отсюда и заметное нежелание автора ограничиться идейно-художественными рамками выбранного жанра. Предлагаемое читателю произведение — роман «Диамат» — определяется литературным сознанием как «авантюрно-мистический», и это действительно увлекательное повествование, которое следует за подчас резко ускоряющимся и удивительным сюжетом. Но многое определяет в романе и философская составляющая, она стоит за персонажами, подспудно сообщает им душевную боль, метания, заставляет действовать.
В книгу вошли три документальные повести и две статьи, посвященные трагической судьбе и гибели великих национальных поэтов России. В документальной повести «Сердечная и огнестрельная раны Пушкина» рассказывается о последних месяцах жизни Александра Сергеевича, тяжелой преддуэльной ситуации, которая сложилась в январе 1837 года, о коллективной травле поэта голландским посланником Геккерном и «золотой» молодежью Петербурга. Скрупулезно раскрыты условия и ход дуэли между А. С. Пушкиным и Ж. Дантесом, характер ранения поэта, история его последней болезни.
Действие нового романа-расследования Юрия Асланьяна происходит в 1990-е годы. Но историческая картина в целом шире: перекликаются и дополняют друг друга документальные свидетельства — публикации XIX века и конца XX столетия. Звучат голоса ветеранов Великой Отечественной войны и мальчишек, прошедших безжалостную войну в Чечне. Автор расследует, а вернее исследует, нравственное состояние общества, противостояние людей алчных и жестоких людям благородным и честным. Это современное, острое по мысли, глубокое по чувству произведение. Книга рассчитана на читателей 18 лет и старше.